Нинке — от Яшки-бандита. Поход на Николаевск

Как резня, устроенная 96 лет назад красными партизанами в Приамурье, изменила ход Гражданской войны

В связи с приближением столетней годовщины Октябрьской революции (или переворота – кому как больше нравится) у многих россиян возрождается интерес к событиям той поры и последовавшей за этим Гражданской войны. Некоторые из них были настолько неординарными и ужасающими, что на протяжении десятилетий советская власть скрывала правду от широкой общественности.

К примеру, тайной за семью печатями долгое время оставались похождения красного командира Якова Тряпицына на Дальнем Востоке и учиненная им расправа с городом, который сегодня носит имя Николаевск-на-Амуре, а сто с лишним лет назад назывался просто Николаевском. А ведь этот человек занимал видное положение в партизанском движении и борьбе с белогвардейцами и интервентами на тихоокеанской окраине России.

Свой последний поход к устью Амура Яков Тряпицын начал именно из Приморья в конце 1919 года. И все последовавшие за этим события не только повлияли на судьбу Владивостока и многих живших здесь людей, но и отразились на течении Гражданской войны в целом. Ведь сразу после Николаевского инцидента, весной 1920 года, японцы отказались от нейтралитета. В ночь на 5 апреля 1920-го во Владивостоке были арестованы и позднее уничтожены местные лидеры большевистской организации Сергей Лазо и Всеволод Сибирцев, а также российский разведчик-японист Алексей Луцкий.

Корреспондент «В» с помощью историка и флотского офицера, сотрудника Военно-исторического музея ТОФ Юрия Сыромятникова, а также доктора исторических наук профессора Бориса Мухачева (к сожалению, недавно ушедшего из жизни) попытался воссоздать события той поры.

Из тех, кто Зимний брал

Жизненный путь Якова Тряпицына до 1917 года не был ничем примечателен. Родился он под Владимиром в конце позапрошлого века. Рано отправился на заработки – помощником машиниста в депо судоверфи «Мордовщик» на берегу Оки. В 1916-м был призван на воинскую службу. Поначалу служил в тылу, в лейб-гвардии Кексгольмском полку в Петрограде. Потом попал на фронт. Дослужился до звания унтер-офицера. За личную храбрость был награжден Георгиевским крестом (по некоторым данным, даже двумя).

В октябре 1917-го Яков Тряпицын оказался в Петрограде и в составе своего полка принимал участие в штурме Зимнего дворца. Сослуживцы позднее вспоминали, что он стал одним из наиболее активных и даже жестоких главарей различных солдатских фронтовых комитетов и не раз участвовал в расправах над офицерами.

В начале Гражданской войны ярый революционер Тряпицын отправился на Дальний Восток, но был схвачен в Иркутске контрразведкой белогвардейцев. Впрочем, каким-то образом ему удалось выбраться из тюремных казематов и бежать.

В итоге Яков сумел добраться до Приморья. Здесь он сколотил собственный партизанский отряд (или банду?), совершал смелые налеты на поезда и селения, находившиеся под властью белых. Здесь же и прославился своей исключительной жестокостью и расправами – как над пленными, так и над мирным населением.

Сплавили на Амур

Довольно быстро Яков Тряпицын добился признания как один из лидеров местных партизан с серьезными властными полномочиями. Поэтому ему было поручено возглавить партизанское движение в низовьях Амура. А заодно отбить у белогвардейцев город Николаевск.

Уже тогда товарищи по партизанскому движению утверждали, что управлять действиями этого красного командира, а скорее анархиста, было делом нелегким. До тех пор пока он действовал против белых, он был одним из своих. Но никто не знал, кем он будет после победы над белыми.

А вот как описывали сослуживцы боевую подругу Тряпицына Нину Лебедеву и его самого: «В 1920 году, после занятия Владивостока отрядами Красной армии, в дела Лазо активно вмешиваются его бывшие союзники – анархисты Яков Тряпицын и Нина Лебедева, которая исполняла обязанности начальника штаба у Тряпицына. Нина Лебедева отличалась дурным нравом, грубыми привычками с криминальным уклоном, а также хамством и выраженной глупостью. Они объявляют Владивосток cоветской республикой и начинают терроризировать местное население. Криминализация распавшихся частей армии, вышедшей в Приморье из Забайкалья, достигает своего апогея. Большая часть красноармейцев представляет собой бандитов, откровенно занимающихся грабежом, убийствами и насилием».

Поэтому красное командование в Приморье и предпочло сплавить Тряпицына в низовья Амура для установления там советской власти. В сопровождении нескольких партизан в июле 1919 года он отбыл под Хабаровск, командовал небольшим партизанским отрядом в районе станции Корфовской.

Спасение от красных – японцы?

К тому времени Николаевск уже почти год как был оккупирован японскими интервентами (Антанта тихой сапой занимала Дальний Восток). Документ о приглашении японских военных подписали зажиточные и авторитетные жители города – в основном купцы и золотопромышленники – под предлогом необходимости охранять центр золотодобычи Амурского края от бандитов. Потом этот документ и оставленные в нем подписи послужили основанием для расстрела всех подписантов.

В начале 1920 года в Николаевске проживало несколько тысяч человек, население составляли русские и представители местных народностей. Помимо этого, в городе находилось около 300 белогвардейских офицеров и унтер-офицеров, а также размещался японский гарнизон численностью 350 человек из состава 14-й пехотной дивизии императорской армии Японии под командованием майора Исикавы. Под их охраной проживало около 450 гражданских японцев. В городе также находились корейская и китайская колонии, работало китайское консульство. Кроме того, после неудачной попытки пройти по Амуру и выйти в Сунгари в конце 1919 года в Николаевске зазимовал отряд китайских канонерских лодок с коммодором Чэнь Шиином во главе.

Как партизаны занимали города

В январе 1920-го город осадил крупный партизанский отряд численностью в 4 тысячи человек под командованием Якова Тряпицына. В результате мобилизации жителей окрестных сел общая численность партизан увеличилась до 6 тысяч человек (так следует из показаний английского горного инженера Дайера, жившего в Николаевске).

Бои за Николаевск начались 21 января. А 28 февраля японцы заключили с партизанами перемирие, по которому красные могли войти в город. Сразу же по вступлении в Николаевск Тряпицын арестовал несколько десятков белогвардейцев и начал вылавливать и расстреливать наиболее богатых и влиятельных горожан по заранее составленному списку.

Перемирие с японцами некоторое время сохранялось. Однако потом анархисты Тряпицына выдвинули представителям императорской армии ультиматум о сдаче оружия. Из-за этого 12 марта бои возобновились. И закончились полной победой партизан – из-за превосходства в живой силе и вооружении. К вечеру 14 марта главные силы японцев были разгромлены, а 15-го капитулировала их последняя группа.

Большая часть японских солдат погибла в бою, 134 солдата были взяты в плен. Практически вся японская колония – 834 человека – погибла. Из числа иностранных граждан был арестован английский управляющий одного из крупнейших местных рыбных промыслов Джон Фрид, которого затем расстреляли по обвинению в контрреволюционной деятельности. Продолжились аресты среди зажиточных горожан и интеллигенции.

Город сжечь, всех расстрелять

Мартовские события в Николаевске были использованы японской армией для скоординированного нападения на Дальневосточную республику в ночь на 5 апреля по всему Приморью и Приамурью. Как мы знаем, большевистское руководство во Владивостоке оказалось обезглавлено – Сергей Лазо и предположить не мог, что это произошло из-за Якова Тряпицына, с которым он и знаком-то был едва-едва.

А в Николаевск из Хабаровска японцы отправили крупный боевой отряд с миссией возмездия. 22 мая 1920 года ввиду неотвратимости приближения неприятеля Яков Тряпицын начал переговоры с китайским консулом Чжан Вэньхуаном и коммодором Чэнь Шиином о совместных действиях против японцев. Китайцы, несмотря на давление со стороны партизан, отказались принять прямое участие в боях на стороне тряпицынцев.

Не получив военной помощи и от центрального штаба красных в Чите, Тряпицын принял решение уничтожить город и крепость. Незадолго до этого иностранной администрации удалось эвакуировать граждан зарубежных государств – англичан, поляков, китайцев и т. д. – под патронажем китайского консула в поселок Маго, расположенный выше по течению Амура.

Эвакуация началась утром 23 мая, а уже вечером люди Тряпицына приступили к уничтожению города, поджигая и минируя здания. Часть мирного населения была убита по заранее составленным расстрельным спискам, остальных просто выгнали в тайгу. Пленных и арестованных тоже расстреляли.

По оценке прятавшегося в китайском консульстве инженера Дайера, погибло около 4 тысяч жителей Николаевска. Небольшая часть горожан сбежала в Маго под защиту китайских канонерок, и совсем незначительная часть спряталась в тайге. Помимо города и его жителей были уничтожены рыбацкие стоянки вместе с людьми по побережью Амура.

После этого партизаны во главе с Тряпицыным и Лебедевой бежали на запад из догоравшего Николаевска.

За что боролись, на то и напоролись

У таежного села Керби (ныне это поселок имени Полины Осипенко) по постановлению областного исполкома Яков Тряпицын летом того же года был арестован группой красных партизан и предан суду. За массовые расстрелы гражданского населения суд приговорил его к высшей мере наказания. Вместе с ним были расстреляны Нина Лебедева и несколько его ближайших сподвижников. Их похоронили в общей яме (братской могиле) на окраине села.

К чему привела эта трагедия? Остатки населения Николаевска были эвакуированы на Сахалин, в Японию, Китай, Благовещенск и Владивосток. Большая часть города оказалась сожженной, из примерно 4 тысяч домов уцелело не более ста. Также был сожжен ряд сел в окрестностях города.

После этого Николаевск пришлось отстраивать фактически с нуля. А партизанским отрядам понадобился еще почти год, чтобы на Тихом океане закончить свой поход и установить на далекой окраине России советскую власть.

«Дальневосточный Чапаев» –

так синдинские партизаны называли Якова Тряпицына.

Это человек, о которомне увидели свет материалы по гражданской войне на Нижнем Амуре дальневосточных писателей,о котором мнение современников шло в разрез с толкованием официальной историей. О нём не увидела свет икнига амурского краеведа Фомина Бориса Прокопьевича, который, собирая материал о партизанском отряде «Морской», более двадцати лет вел переписку с бывшими синдинскими партизанами и их родственниками. Это человек, о роли которого в Гражданской войне на Дальнем Востоке до сих пор идут жестокие дискуссии. До недавнего времени о нём можно было говорить только как о диктаторе, злодее, монархисте, самозванце и так далее. Новое поколение синдинцев, я думаю и не только синдинцев, о нём ничего не знает. Это по их просьбе я решила подробнее остановиться на этой личности.

Кем былна самом деле Яков Тряпицын, должна сказать современная историческая наука. Как сейчас пишут историки, материала собрано вполне достаточно.

Но даже такие сравнения Тряпицына с Чапаевым соратников по борьбе с интервенцией могут сказать не так мало.

Прошедший недавно на телеэкранах страны документальный фильм о Чапаеве показал нам, как легко устранить ненужного партии человека. И не важно, что для этого пришлось уничтожить дивизию. Для того, чтобы расправиться сБлюхером, запросто уничтожили армию.

Причина, по которой расправились с Тряпицыным, никогда не была тайной. Прочитаем только одну его телеграмму в Москву:

«Иркутск. Тов. Янсону – Уполномоченному иностранным отделом от ЦК ВКП (б) из Москвы»– Ленину.

Нам стало ясно, что вы совершенно неверно информированы о положении здесь, и хотелибы спросить, кто вас информировал о положении здесь, а так же и Москву, которой вынесено постановление о буферном государстве на Дальнем Востоке, создание которого совершенно не целесообразно… Вы указываете, что целью является создание такого государства, которое может признать Япония, следовательно, государства не советского, но тайно действующее по указанию Совроссии. Насколько это абсурдно, для нас было это совершенно ясно с первого момента.

Прежде всего, государство это, если оно земское, а не советское, не может вести политики Советов, и за время своего существования совершенно ясно выявило политику чистой белой гвардии, что и доказано событиями в Хабаровске и Владивостоке; второе это то, что японцы не допустили бы советской политики буфера и сразу её заметили бы, и такие обвинения от них уже были, они указывали, что под ширмой земства гнездятся большевики; и, возможно, что этот мотив тоже является одной из причин их выступления, именно уничтожить советские элементы, и они этого достигли… думая избежать столкновения с Японией и прекращения оккупации мирным путём, вы рассчитывали, что Япония, признав земство, откажется от оккупационных целей и уйдёт подобру-поздорову. Японцы уступают только в силе. И вы достигли как раз обратных результатов, вместо избавления от японцев,Буфер дал нам ещё более злейшую войну, даже больше; вы своим дурацким буфером сорвали уже готовую победу красной партизанской армии на Д. Востоке, ибо смею вас уверить, что если бы не провокация буферов и земцев, то японцы, под давлением наших сил, ушли бы отовсюду, какушли из Амурской области и Николаевска».

Можно многого недопониматьв вышесказанной телеграмме, но не возможно не увидеть,что политику Ленина на Дальнем Востоке Тряпицын считает абсурдной, дурацкой, провокационной.

Ленинское правительство, требовавшее от партизан покорности японцам, не могло не увидеть угрозу своим планам. Тем более, что Тряпицына своей телеграммой, поддержали Охотское побережье и Камчатка:

«Первомайское собрание всех трудящихся Охотска, приисков и его окрестностей решило не признавать буферного государства, фактически выливающегося на Д.В. в японо-белогвардейскую оккупацию. Собрание находит совершенно ненужным указания Владивостокского и Хабаровского центров (к коммунистам которых обращались Тряпицын и Лебедева не идти ни на какие уступки японцам)– ибо это является издевательством.. . Пусть мы остались одиноки, пусть, согласно словам Уполинотдела Янсона, от нас отказалась Советская власть, но мы решили не опускать руки».

Таким образом, можно уверенно сказать, что Тряпицынсвоим несогласием с политикой создания «буфера» подписывал себе смертный приговор. У советской власти к этому времени уже был наработан достаточно большой опыт в устранении своих оппонентов.

Образованная красными ДВР (Дальневосточная республика) для сдерживания Японии притягивала к себеи белогвардейцев, которые надеялись с помощью японцев расправиться с большевиками, а потом выкинуть японцев, а это была угроза образования на Дальнем Востокедругого национальногорусскогогосударства, враждебного Советскому.

Недавние переселенцы из центральных областей России, Украины, Белоруссии -здесь далеко за примером ходить не надо – синдинцы, которые с большим трудом обустраивались на новых землях, взялись за оружие. Им было понятно, что японцы интервенты, посягнувшие на только что обретённую ими свободу, и те, кто пустил их на русский Дальний Восток – это враги. Поэтому повсеместно стихийно стали появляться партизанские отряды, которые били и японцев, и их приспешников белогвардейцев, и большевиков, которые не только не помогали восставшему против интервентов народу, но и всячески мешали, что стоилонемало «лишней» пролитой крови.

Яков Иванович Тряпицын родился в 1897 году в деревне Саввастейка Владимирской губернии в семье мастера кожевенного дела. Кроме ремесла кожевника овладел многими другими ремёслами. Самостоятельно изучал этнографию, ботанику, зоологию, историю, ораторское искусство. В 1916 году добровольно вступил в действующую армию, воевал в окопах Первой Мировой войны на германском фронте, получил за храбрость «Георгия» и звание прапорщика. Покинул фронт после тяжёлого ранения в ногу. Сразу принял революцию и стал активным борцом за Советскую власть.

В 1918 году участвует в подавлении Самарского белогвардейского мятежа. Судьба забрасывает его в Западную Сибирь, где он услышал об оккупации Дальнего Востока японцами и о появлении «буферной»Дальневосточной Республике (ДВР), созданной советским правительством для того, чтобы затруднить Японии, объявить войну Советам.

В конце марта 1919 года Тряпицын прибыл во Владивосток и сразу же вошёл в подпольную организацию портовых грузчиков.Вскоре отряд, в котором находился Тряпицын, был разбит и рассеян по тайгепревосходящими силами японцев. В июне 1919 г. он выходит на Амур и вливается в группу хабаровских партизан.

Вскоре Яков избирается руководителем небольшого партизанского отряда, который успешно воюет с колмыковцами.2 ноября 1919 года в селе Анастасиевка на конференции подпольных революционных организаций и партизан Хабаровска был избран Ревштаб, который поручилТряпицыну возглавить объединённый партизанский отряд и действовать в направлении Николаевска-на-Амуре. Здесь же он впервые встречается с эсеркой-масималисткойНиной Лебедевой.

Нина Лебедева. 1919 год.

Нина Лебедева родилась в 1898 году вПензенской губернии, училась в гимназии. После Февральской революции Лебедева становится организатором читинского союза максималистов. От наступавших семеновских банд сбежала в Благовещенск, откуда перебралась в Хабаровск. Здесь становится секретарем подпольной организации, поддерживает связь скрасными партизанами.

Из района Анастасиевкив низовья Амура вышло несколько небольших групп партизан, к Николаевску уже подошла организованная партизанская армия в несколько тысяч человек. В это время на совещании командиров партизанских отрядов было решено организовать два военных округа: Хабаровский и Николаевский. Командующим Николаевского округа был избран Яков Тряпицын, аначальником его штаба Нина Лебедева.

Благодаря военным и организаторским способностям командующего Тряпицына, 26 февраля 1920 года Николаевск-на-Амуре был взят с минимальными потерями:2 убитых, 1 раненый и 14 человек обмороженных.

На следующий день Тряпицын выступил с речью, обращённой к жителям этого богатого города:

«Вы же, приспешники капитала и защитники кровожадного империализма, ещё вчера ходившие с белыми повязками, не мечтайте, что вас спасут нацепленные сегодня красные банты. Помните, что тайком за нашей спиной вам работать не удастся. Царство ваше отошло! Будет вам ездить на согнутой спине рабочего и крестьянина. Уходите к тем, чьи интересы вы защищали, так как в наших рядах вам места нет. Помните вы все, товарищи, что будет есть только тот, кто станет сам работать. Не трудящийся, да не ест!».

Взяв город, Яков Тряпицын и Нина Лебедева не провозглашали ДВР – они установили Советскую власть. Белые офицеры были взяты под стражу, кто хотел – перешёл на сторону красных. С японцами продолжал действовать мирный договор. Но на следующий день японцы напали на расположение красных. Завязался тяжёлый бой, в котором погибли многие соратники Тряпицына и Лебедевой. Сам Яков был тяжело ранен в ногу и чудом вырвался из горящего здания.

План уничтожения штаба красных провалился. Японский гарнизон сдался. А между тем наступила весна. По мере очистки Амура ото льда, из Хабаровска к Николаевскуна канонерках продвигались японцы. Японский десант высадился в Де-Кастри с целью атаковать Николаевск с суши.Их военная эскадра была готова войти в устье Амура. Всего против армии Тряпицына Япония выставила десятитысячную армию. И напрасно Тряпицын просил помощи у соратников из Хабаровска и Владивостока. Доходило до того, что они просто отказывались выходить на связь.Николаевский Ревштаб(а не сам Тряпицын) принял решение оставить город и центр обороны перенести в посёлок Керби (ныне посёлок Полины Осипенко). Ревштаб, в состав которого входили три коммуниста, анархист Тряпицын и эсерка-максималистка Лебедева (то есть коммунисты имели решающий голос), принял решение уничтожить город, а население принудительно эвакуировать через посёлок Керби в Благовещенск.

Но уже к 1922 году коммунисты-ленинцы укрепили мнение, что в ужасах николаевской трагедии повинны исключительно анархисты и максималисты.

Тряпицын со своим штабом и ротой бойцов покинул город последним, на глазах у занимающих город японцев.И здесьпроизошло событие, сыгравшее роковую роль в судьбе Тряпицына и его приближённых. Группа Тряпицына заблудилась и проплутала по тайге двадцать двое суток. Это

невероятно, но их проводником был эвенк. Как теперь предполагают, что «тунгусский Сусанин» был японским лазутчиком. Двадцать два дня – этодостаточный срок, чтобы заинтересованным лицам успеть деморализовать полуголодную армию, а скопившимся там измученным, больным беженцам указать на виновника их трагедии.

Кровавый финал.

Конвоиры в своих воспоминаниях рассказывали:

После приговора Тряпицын и Лебедева, когда их вели к месту казни,достаточно громко между собой переговаривались:

– Яша, нас, действительно, хотят расстрелять?

– Разве в такую прекрасную ночь расстреливают? Это просто

демонстрация.

– А я знаю, что беременных женщин нигде в мире не расстреливают. Если теб

расстреляют, а меня нет,я назову нашего сына Яковом. Ты согласен?

– Конечно, согласен. Ты не волнуйся, всё будет хорошо.

Осуждённых поставили на бровке заранее вырытой ямы-могилы. Позади чернела тайга. На ясном небе сияла полная луна, было светло, как днём.

Зачитали решение суда:

«За содеянные преступления, постоянно подрывающиедоверие к социалистическому строю, могущие нанести удар авторитету Советской власти, подвергнуть смертной казни...»

Прозвучала команда: «– Конвой, отойти в сторону!»

Напротив приговорённых, вскинув ружья, приготовились к стрельбе взвод солдат. Все замерли...

Прозвучала команда: «– Взвод, пли!»

Осуждённые повалились в яму, все кроме Тряпицына. Он только пошатнулся после залпа, но потом выпрямился. На секунду все оцепенели. Он наклоняется, и берёт на руки бездыханное тело Нины Лебедевой.

«– Стреляйте!» – уже не командует, а кричит комвзвода Пётр Приходько.

В Тряпицына началась беспорядочная стрельба, но он продолжал стоять с телом Лебедевой в руках. Приходько подбегает к нему и в упор разряжает пистолет. Тряпицын медленно валится в яму, не выпуская из рук Лебедеву. Даже мёртвый, он не хотел отпускать её от себя. А она за эту верность подарила ему несколько мгновений жизни, приняв на себя пули бывших соратников по оружию.

А потомэти бывшие «соратники по оружию» объединятся с ярыми патологическими антисоветчиками в обвиненииТряпицына и его сторонников в организации «красного террора» в низовьях Амура и, называя его «большевиком», зачислят в «самозванцы-диктаторы», в «контрреволюционеры-анарахисты». В этой истории всё так запутают, что любое выступление в защиту Тряпицына, будет восприниматься, как идеологическая диверсия. Именно так была расценена публикация московского журналистаИ. Анисимкина в журнале «Военные знания» в 1971 году, где автор выступил в защиту деятельности Я. Тряпицына и Нины Лебедевой. А участники тех событий не имели никакой возможности публично заявить о своей позиции, о ней заявляли только в своём узком кругу. Это было как раз то, что я и услышала в разговоре моих бабушки и дедушки с бывшими синдинскими партизанами, которые были уже не только соратниками, но и близкими родственниками.

Яков Тряпицыни Нина Лебедева в госпитале.1920 г.

Писатель Г.Г. Пермяков Н.Н. Прибылову, сотруднику Гродековского музея г. Хабаровска, 29 марта 1963 года:

«Придёт время и будет роман о Якове Тряпицыне, восстановят его могилу, опубликуют двусторонние документы, будут выслушаны обе стороны.

Если пятидесятилетние люди уже хотят объективности о Якове Тряпицыне, то тем более потребуют этого будущие тридцатилетние».

От составителя: [...]
Отряд Тряпицына

«Несколько раньше описываемых событий, в конце 1919-го года, в приморских партизанских трущобах, перед самым переворотом, появилась наша старая знакомка по Харбину, приятельница Николая Покровского, Нина Лебедева.

Это была та самая очаровательная волшебница, гимназистка-восьмиклассница обворожившая Николая. Она была той девушкой, которая как-то объясняла Николаю, что никакого равенства в мире нет и не будет и что в мире существует только две породы людей: сверх-люди, и вся остальная масса людей-быдло, которым суждено подчиняться и служить небольшой элите. Это быдло можно совершенно равнодушно давить, как клопов, или муравьев, что она и продемонстрировала Николаю, наступив ногой на деловитых муравьев.

Как и нужно было ожидать, в революционное время и последовавшую гражданскую войну, Нина оказалась на стороне революции. Мало что было известно о ней в первое время и только в конце 19-го года она выплыла на поверхность в Приморье, среди красной партизанской элиты. Она оказалась верна себе - стала одной из ответственных работников и руководителей партизанского движения.

Здесь Нина нашла свое место сверх-человека. Партизанская борьба была жестокая. Всех пойманных белых, сочувствующих им, или просто подозреваемых в сочувствии белым, партизаны предавали мучительной казни. Нина совершенно равнодушно, своими темными глазами, смотрела на расправы. По-видимому, у нее не было простых человеческих чувств, сострадания или жалости - только, пожалуй, страшное равнодушие к тем, кого давили, как клопов или муравьев.

Революционерка Нина быстро поднималась по иерархической лестнице революционного движения и в 1919 году была одной из руководителей партизанского движения в Приморье. Она не была большевичкой, а скорее крайней левой эсеркой-максималисткой.

Положение в Приморье было опасное. Отдельных главарей подполья вылавливала контр-разведка и расправлялась с ними. Движение против белых было еще плохо организовано. Каждая организация вела борьбу индивидуально, без общего плана. Были ячейки большевиков в городах, занимавшиеся пропагандой в военных частях; были рабочие организации; были объединения революционного крестьянства, поставлявшего людской материал в партизанские отряды. Красная элита решила все это объединить.

В начале зимы, 2 ноября 1919 года, в обстановке полной конспирации была созвана конференция представителей всех разрозненных организаций для выработки общего плана борьбы против белых и для организации боевого руководящего штаба.

Конференция состоялась в селе Анастасьевском хабаровского уезда и на ней присутствовали представители партийных организаций и партизанского движения, включая двух уцелевших членов хабаровской подпольной организации большевиков - Попко и Нину Лебедеву. Перед этим, организация была обнаружена и ее активные члены ликвидированы. Из крупных ее руководителей сумели спастись только Лебедева и Попко.

С Ниной Лебедевой в руководящих подпольных кругах считались, как с энергичной, умелой подпольной работницей. Когда на конференции было решено избрать штаб для общего руководства партизанским движением, никто из присутствующих не сомневался в том, чтобы Нина была избрана в состав штаба, настолько высок был ее авторитет среди них, хотя она была еще очень молода. На вид ей можно было дать лет 21-23. Да и вообще, руководство партизанского движения было в молодых руках. Даже красному командиру Сергею Лазо было только 26 лет, когда он был сожжен японцами в топке паровоза.

Нина была наиболее красочной фигурой партизанского движения в Приморье. Молодая, стройная, всегда одетая в кожаную одежду и изящные высокие сапоги, с более высокими каблуками, чем у других - дань своей женственности, с двумя револьверами у пояса и часто с карабином за спиной, она, конечно, выделялась среди своих соратников. Никаких вольностей по отношению к себе не позволяла; была быстра на руку, а в случае необходимости не колебалась пускать в ход и свой хлыст.

Новоизбранному штабу партизанского движения предстояла трудная задача объединить все отдельные партизанские группировки, которые были скорее индивидуальными шайками, не особенно подчинявшимися своим главарям. Штабу, каким-то образом, но удалось объединить все эти шайки и создать объединенное партизанское движение, кроме отряда Якова Тряпицына.

Тряпицын отказался подчиняться каким бы то ни было директивам, вышел из подчинения штабу большевиков и увел свой небольшой отряд в низовья Амура, решив сконцентрировать свою деятельность в районе Николаевска-на-Амуре. Этот отряд в начале состоял только из 35 человек, но это были отъявленные головорезы.

Кто же такой был, в сущности, Яков Тряпицын? Биография его была типичной биографией многих руководителей партизанских группировок. В своей революционной деятельности однако, Тряпицын оторвался от трафарета и стал действовать совершенно самостоятельно, не считаясь ни с какими указаниями или директивами красного командования.

Перед Первой Мировой войной он был рабочим-металлистом на одном из заводов в Петербурге. Во время войны он был мобилизован и ко времени февральской революции был уже унтер-офицером одного из полков на немецком фронте. Он сразу же присоединился к революционным группировкам и после революции оказался одним из наиболее активных и даже жестоких главарей различных солдатских фронтовых комитетов, не раз участвуя в расправах над офицерами.

В середине 19-го года, пробираясь на Дальний Восток, он был схвачен в Иркутске белой контрразведкой, но ему, каким-то образом, удалось бежать из заключения.

Вскоре он прославился в Приморье, как главарь своего собственного партизанского отряда, совершавшего смелые налеты на поезда и селения, находившиеся под властью белых. Здесь прославился он и своей исключительной жестокостью и расправами, как над пленными, так и над мирным населением.

Во всяком случае, его звезда была довольно высокой в красных партизанских кругах и ему было даже поручено возглавить партизанское движение в низовьях Амура, с главной задачей захвата города Николаевска-на-Амуре. Управлять действиями этого партизана, скорее анархиста, было делом не легким. До тех пор, пока он действовал против белых, он был одним из своих, но никто не знал кем и чем он будет после победы над белыми.

Политическая философия этого малограмотного главаря партизан была очень простой и ее можно было выразить одним словом - «против». Он был против старого режима, против офицеров и чиновников, против «попов», против богатеев; одним словом - «против буржуев».

Что касается слова «за», то здесь его философия была скорее расплывчатая. Конечно, он был «за» власть большевиков, хотя совершенно не знал и не понимал их программы... был за них только потому, что они были «против буржуев». На этом, его политическое кредо заканчивалось.

Он был человеком действия, продуктом этих страшных лет. Его жестокость была чистым садизмом. Ему недостаточно было застрелить человека... Нет, этого было мало. Его нужно было замучить, забить шомполами до смерти!..

Несмотря на его самовольство и анархистские наклонности, большевистская организация Приморья считала его своим и доверяла ему ответственные операции, хотя он часто действовал по своим собственным планам и мало считался с приказами. До тех пор, пока он был и действовал против белых, он был своим и ему даже доверили руководство операциями против Николаевека-на-Амуре.

В Николаевске был небольшой гарнизон белых. К несчастью для Тряпицына, в Николаевск еще в минувшем 18-ом году прибыл японский отряд, человек в пятьсот. Конечно, Тряпицыну с его отрядом в три десятка партизан нечего было и думать о нападении на Николаевск.

Несмотря на свои незначительные силы вначале, Тряпицын показал, однако, незаурядные организаторские способности. Оперируя в нижнем течении Амура, он быстро сумел объединить разрозненные партизанские шайки в одну внушительную силу, с которой он мог теперь потягаться и с белыми и с японцами в Николаевске-на-Амуре.

При этом, он не погнушался, где требовала необходимость, расстрелять главарей отдельных отрядов - большевиков, чтобы иметь возможность включить их отряды в свой объединенный отряд, под его личным командованием. Погибло несколько видных большевиков.

В начале 20-го года у Тряпицына в низовьях Амура уже было, под его командованием, не менее двух тысяч человек. Действовал он совершенно самостоятельно, отказываясь исполнять какие бы то ни было директивы большевистского штаба в Приморье.

Еще на конференции в селе Анастасьевском, 2 ноябре, главарями партизанского движения был поднят вопрос о Тряпицыне. Решено было, однако, пока что его не трогать, потому что в обстановке партизанщины, боровшейся против белой власти, отряд Тряпицына, пусть бунтаря, но был внушительной силой. В то же время, было вынесено решение послать к нему влиятельного члена партизанского штаба для контроля над его действиями с и наблюдения за выполнением директив партии.

Вызвалась поехать к Тряпицыну Нина Лебедева. Члены штаба, с сомнением, посмотрели на нее - сумеет ли она заставить Тряпицына подчиниться генеральному штабу партизанского движения.

Задетая за живое, Нина вскочила, вышла на середину комнаты:

Сомневаться в моих способностях и во мне лично вы не смеете, - произнесла она, сердито оглядев своих коллег, - я уже не раз доказала свою верность и руководительские способности... А принудить Тряпицына к подчинению у меня никаких затруднений не будет. Не мало таких «Тряпицыных», как в Забайкалье, мак и на Амуре я привела к покорности...

И Нина многозначительно положила руку на свой пистолет у пояса.

Все весело засмеялись... Обстановка разрядилась и Нину Лебедеву единогласно делегировали отправиться в отряд Тряпицына, официальным представителем штаба партизанских отрядов. Главным образом ей поручено было внушить ему беспрекословное подчинение ей, комиссару штаба, и через нее - большевистской партизанской организации на Дальнем Востоке.

Несмотря на чрезвычайные трудности и рогатки белого командования и японцев, Нина, под чужим именем, в зимнюю стужу добралась до низовьев Амура и, как снег на голову, вдруг явилась в штаб-квартиру Тряпицына, в одной из небольших деревушек под Николаевском. Пришла в избу Тряпицына и предъявила ему свой мандат, хотя главарь анархистов ее знал, встречал ее в Приморском подполье.

Снимай полушубок, грейся, - сказал ей Тряпицын, весьма пораженный ее появлением. - Так, значит с мандатом... а на какой счет изволила прибыть?

Нина детально объяснила ему свои полномочия и сказала,что привезла план совместных действий против белых.

Приехала, значит, указывать мне, что делать! Командовать мной... - саркастически сказал он, усаживаясь за стол против Нины... Потом, сузил глаза, которые вдруг стали холодными, стальными и процедил:

Я уже сообщил вам всем, что я вышел из подчинения вашему комиссарскому командованию... и буду действовать самостоятельно. У меня большой, боевой отряд, абсолютная дисциплина и я буду самолично действовать против белых. Не вашим разрозненным группам деревенских парней, которые и винтовку держать-то не умеют в руках, указывать мне.

Нина положила обе руки на стол и слегка повысив голос сказала:

Если откажешься подчиняться, Яков, то предупреждаю, у меня имеются широкие полномочия сместить тебя, снять с командования отрядом и даже, если необходимо, арестовать, со всеми вытекающими из этого последствиями.

И Нина демонстративно положила руку на кобуру револьвера.

Тряпицын заметил ее многозначительное движение, ухмыльнулся и примирительно сказал:

Ну да об этом еще поговорим вечерком, а сейчас отдохни, да закуси...

Глаза его хитро заблестели.

Вечером, Тряпицын пришел к Нине. На дворе завывала пурга... ветер нагребал сугробы у завалинок изб... мощный, бесконечный хвойный лес грозно шумел. А за околицей, как когда-то говорили, «ни зги не видать».

Тряпицын пришел подвыпившим, подошел к вскочившей Нине вплотную и сразу же заявил ей, что ему наплевать «с верхней полки» на директивы штаба партизан и что она «баба знатная».

Когда Нина пыталась выхватить револьвер, он грубо схватил ее за руку, швырнул оба ее револьвера в угол комнаты, повалил яростно сопротивлявшуюся Нину на кровать и изнасиловал ее. Мечты Нины разбудить в анархисте и бунтаре революционную сознательность, были грубо разбиты в эту ночь, а ее внушительный мандат превратился в клочок бумаги.

На утро, Тряпицын пришел в избу и насмешливо, и в то же время с долей недоумения, сказал угрюмо смотревшей на него Нине:

А ты, оказывается невинная... Никак не ожидал этого от такой сознательной революционерки!

Нина, злобно, отвернулась от него и подошла к замерзшему окну.

Тряпицын взялся за ручку двери:

А ты, значит, будешь временно причислена к моему штабу. Когда попривыкнешь немного, то будет видно... может быть получишь какие задания. А пока что твои «самопалы» я конфискую,чтобы нечаянно они меня не продырявили. Остепенишься - получишь их обратно.

Нина, в сущности, стала его пленницей, а иногда ей приходилось и отдаваться ему. Сопротивляться было немыслимо. Она была в полной власти зверя в человеческой шкуре.

Шли недели и постепенно Нина заметила, что сожительство с Тряпицыным ей не стало противным. Мало того, после долгих дум и переживаний в уме всего, что произошло за последние недели, Нина неожиданно пришла к убеждению, что ей даже нравится жизнь в отряде Тряпицына. Это был бунтарь, никому не подчинявшийся, сам себе хозяин, а главное - полный хозяин двух тысяч людей, слепо повиновавшихся ему. Ей понравилась эта абсолютная власть, которая ей, тоже анархистке, была больше по душе, чем жесткие партийные ограничения большевиков, требовавших полного подчинения партийной дисциплине.

Нина рассказала об этом Тряпицыну, объявив, что она порывает с большевиками и поступает в его отряд. С этого переломного момента на ее жизненном пути, Нина Лебедева стала ближайшей помощницей Тряпицына и его сожительницей. Ее революционная карьера свелась теперь к очень простому знаменателю - вооруженным налетам на белые гарнизоны, расправы над пленными и конфискация имущества в захваченных селах. С двумя револьверами у пояса и карабином за спиной, Нина лихо носилась со своими опричниками по заснеженным долинам Нижнего Амура, наводя ужас на людей.

Ей страшно импонировала абсолютная власть теперь в ее руках над населением Приамурья. Здесь она смогла полностью проводить в жизнь свои идеи и философию принадлежности к классу сверх-людей, которую она пыталась когда-то объяснить своему, как она называла его, «несмышленышу», Коле Покровскому. У Нины, казалось не было сердца.

Она, с полным безразличием относилась к расправам партизан над населением, хотя, нужно сказать, сама лично людей не расстреливала... предоставляла эту грязную работу заплечным мастерам, полу-людям, полу-животным, получившим полную свободу своим разнузданным, животным и даже звериным инстинктам.

Иногда, так же безразлично, она отдавала приказ расстрелять для примера другим, какого-нибудь зарвавшегося, ошалелого партизана - не за убийства людей, в скорее за нарушение дисциплины и абсолютного подчинения ее власти.

Хотя она сама и не расстреливала, но допрашивать пленных и подозреваемых любила и при этом охотно била их по лицу. Эти рукоприкладства доставляли ей удовольствие, главным образом потому, что при этом она ощущала чувство экзальтации, абсолютной власти над человеческим существом.

Тряпицын, с удовольствием, заметил эту, новую теперь, Нину и стал полностью доверять ей. Мало того, он официально, на заседании со своими ближайшими сотрудниками и главарями отдельных отрядов, назначил Нину на должность начальника штаба - вторым после него лицом. Спорить с ним было опасно и все покорно согласились с назначением Нины на этот пост.

Уничтожение Николаевска

В феврале 20-го года у Тряпицына накопилось достаточно сил для того, чтобы выступить против оплота белой власти и японцев в нижнем течении Амура - Николаевска-на-Амуре. У него уже были стычки с небольшими японскими гарнизонами на Амуре, которые вынудили японцев отступить в Николаевск.

К 25 февраля Николаевск был окружен и японцам было предложено сдать город, с гарантией неприкосновенности японцев,если они выдадут Тряпицыну всех белых офицеров.

Переговоры велись три дня и японцы, сознавая безнадежность положения, 28 февраля подписали соглашение с Тряпицыным. Соглашение было подписано двумя лейтенантами японской армии Цукамото и Кавамото и красными главарями Тряпицыным, Наумовым, Д. Бичем и Дедом-Пономаревым.

Сдавая Тряпицыну город японцы выдали ему всех русских белых офицеров, которые были немедленно посажены в тюрьму до окончательного решения их судьбы.

На следующий день, хорошо зная о кровавых расправах Тряпицына над белыми, многие офицеры лишили себя жизни, порезав стеклами вены на руках.

Сразу же в городе началась вакханалия арестов. Партизаны рыскали по городу и хватали всех попадавших им под руку чиновников и интеллигентов. Тюрьма была забита арестованными,бросали туда не только мужчин, но и женщин.

В тот же день, Тряпицын, со своими опричниками, явился в госпиталь, где лежали раненые и больные белые офицеры, за которыми ухаживали сестры милосердия, большей частью жены офицеров.

Партизаны набросились на раненых,стали избивать их шомполами, на глазах пораженных ужасом врачей и сестер милосердия. Все были забиты на смерть. После этого, Тряпицын передал сестер милосердия для забавы своим подручным. Несчастные женщины были изнасилованы пьяными партизанами, а потом брошены в тюрьму.

Начальник тряпицынского штаба Нина Лебедева сильно выделялась среди распущенных, растрепанных партизан. Она заказала себе кожаные костюмы и изящные шевровые сапожки на полувысоком каблуке. Разъезжала она по городу на хорошем коне, одетая в шевровый кожаный костюм какого-то необыкновенного вишневого цвета, всегда с двумя револьверами в кобурах на поясе и кавалерийским карабином за спиной. При ней обычно находился эскорт из двух или трех партизан, не совсем ясно были ли они ее вестовыми или же охраной начальника штаба отряда.

Жители города, со страхом смотрели на «комиссаршу» Лебедеву, ленивой рысью, каждое утро, ездившую по направлению к тюрьме, где она до полудня производила допросы арестованных, «с пристрастием». Ее допросы, однако, не всегда были жестокой расправой.

Била она на допросах на очень усердно, больше для собственного садистического удовлетворения и наслаждения своей абсолютной властью. Ей было приятно видеть испуганных, здоровых мужчин, стоявших перед ней, по ее приказанию «на-вытяжку» и покорно получавших пощечины от нее, «слабой женщины». Упорно ходили слухи, что Лебедева не редко сама пристреливала допрашиваемых, по настроению.

Ездила она на допросы каждое утро. Жители города уже хорошо знали ее и старались не попадаться ей на глаза, чтобы невзначай не огрела плетью по спине. Многие вначале испытали на своих спинах удары ее хлыста, которым она огревала прохожих ради забавы.

Ко времени проезда Лебедевой улица пустела. На ней никого не было видно. На этот раз, однако, через дорогу перебегала, случайно оказавшаяся там уборщица местной гимназии, пожилая женщина. Она была одета в тяжелый, меховой полушубок, на голове - теплый платок. Сильно закутанная женщина не видела и не слышала подъехавшую «комиссаршу». Нина, увидев ее, подскакала к ней и, с размаху, ударила ее хлыстом по спине, под довольный смех вестовых.

Бедная женщина, от неожиданности, вскрикнула:
- Ах, Господи! Что же это такое!

И мигом скрылась за воротами соседнего дома. Вестовые загоготали:
- Ишь, заверещала буржуйка!

Для них, все городские жители были «буржуи», даже уборщица школы.

Прятавшиеся за воротами жители города только угрюмо бормотали:
- Опять Нинка поехала на допрос!
* * *

Как-то, уже в середине марта, к ней, в кабинет начальника тюрьмы, привели на допрос очередного заключенного, молоденького прапорщика, испуганно остановившегося перед «комиссаршей» во-фронт. Нина, как кошка, нацелившаяся на испуганного мышонка или птенца, насмешливо подошла к прапорщику. Ее поразила молодость офицера. Он был совсем юнец. Вероятно, в первый раз в своей жизни она почувствовала нечто похожее на жалость, что этого юнца придется отдать на расправу палачам.

Ты кто такой? Офицер? - обратилась она к нему. Она, ко всем арестованным обращалась на «ты», чтобы показать свое презрение к ним.

Юнец, со страхом, признался, что был офицер, но, тут же, поспешил оправдаться, что он не был кадровым офицером, а только прапорщиком, выпускником скоропалительного, четырехмесячного курса, уже после февральской революции.

Репутация допросов «комиссарши» среди заключенных уже была хорошо известна и он, отвечая на вопрос Нины, зажмурил глаза, ожидая звучной оплеухи.

Нина, насмешливо посмотрела на него, довольная видом своей испуганной жертвы.
- Имя? - сурово спросила она.

Он назвал свою, довольно громкую фамилию Н. из балтийских немцев.

Нина подняла брови:
- А... остзейский барон? Прапорщик замялся.

Не скрывай, барон, твоя фамилия хорошо известна.

Она опять посмотрела на него, подумала, и прищурила глаза и спросила:
- Денщика имел?

Так точно... полагался по штату...

Сурово посмотрела:
- Бил денщика по морде?

Никак нет. Такими делами не занимался, да и запрещено было рукоприкладство в русской армии по закону.

Врешь... бил... все вы били денщиков...А денщик, небось, сапоги тебе чистил, да белье стирал и штопал!

«Барон» поежился, не зная что отвечать на довольно странный допрос «комиссарши».

Все вы, офицеры, чиновники и прочие буржуи являетесь бесполезным грузом, ненужными людьми для нашего нового государства и поэтому подлежите уничтожению, - резко сказала Нина, глядя ему прямо в глаза.

Молодой офицер побледнел.

Хотя, - продолжала она, подумав немного, - дам тебе возможность прожить дольше других...

Глаза ее засверкали... новая мысль ей определенно понравилась:

Власть вашего класса закончилась. Рабочий пролетариат взял власть в свои руки... и я сейчас подумала, что уничтожить тебя всегда можно, что, если попробовать дать тебе испытать то, что испытывали денщики?.. Раньше денщики служили и чистили тебе сапоги... а теперь времена переменились и, почему бы, тебе не стать денщиком, служить и чистить мне сапоги?.. Испытаешь на собственной шкуре, что значит быть денщиком.

И Нина довольно засмеялась. Ей эта мысль очень понравилась.

Назначаю тебя официально своим вестовым, потому что теперь денщиков у нас нет, но в сущности, ты будешь исполнять обязанности моего денщика.

Нина вызвала начальника тюрьмы, который почтительно стал у двери.

Этого заключенного я беру к себе на поруки, для домашних работ. Оформи там, что полагается... - приказала Нина.

Слушаюсь, товарищ начальник, будет исполнено.

Пойдем!.. - коротко приказала она «барону».

Нина Лебедева в Николаевске занимала один из лучших особняков на главной улице города. Особняк охранялся партизанами, не подпускавшими никого даже близко к дому.

Жила она там в полном комфорте, лучше, вероятно, любого губернатора. Фактически, она была главой города. Тряпицын все время где-то рыскал со своими приспешниками по району, в поисках, как он говорил, «недорезанных буржуев», оставив город на попечении и во власти Нины.

В начале марта ему удалось обнаружить небольшой отряд белых, под командой полковника Витца у залива Де-Кастри. Отряд засел в маяке Де-Кастри. Как обычно, Тряпицын начал переговоры о сдаче, гарантируя жизнь и безопасность для сдавшихся. Видя бесполезность сопротивления, полковник Витц рекомендовал чинам своего отряда, всего их было 30 человек, сдаться, что они и сделали. Витц, зная что его ожидает, остался позади и пустил себе пулю в голову.

Всех сдавшихся, Тряпицын, тут же, перед маяком расстрелял.
* * *

Для молодого «барона» началась новая жизнь в доме «комиссарши». Она каждый день старалась внушить и вбить в его молодую голову мысль и понятие, что он теперь ничто, пария в новом обществе, простой холуй, для большего эффекта, поколачивала его.

Новому денщику Нины приходилось исполнять всю домашнюю работу и, кроме чистки сапог и стирки, готовить «комиссарше» обед и прислуживать за столом.

И все же, он считал себя счастливчиком. Настолько сильно было у него желание жить, выжить в этой новой обстановке, где, казалось не было никакой надежды, где все его друзья уже были замучены на смерть, что он готов был переносить любые унижения и побои, но остаться живым.

«Барону» была выдана форма, которую носили партизаны и он официально получил звание вестового начальника штаба. Мало того, как член партизанского отряда, он теперь мог беспрепятственно выходить из дому и ходить по городу. Нина знала, что бежать он не мог и, в сущности, бежать было некуда. Выходил он из дому, правда, редко, разве только за провизией. Не любил он выходить еще и потому, чтобы не подвергаться насмешкам вестовых, дежуривших у входа во «дворец».

А что это, у тебя, как будто синяк под глазом, - смеялись над ним вестовые.

Нина, всегда саркастически называвшая его «бароном», в сущности даже не знала его имени. Как-то она спросила, как его звать.

Федор, - ответил он.

Хорошее, имя, - ухмыльнулась Нина, - будешь, значит, Федькой.

С тех пор, он так и стал никем иным, как Федькой. Чаще же она звала его просто «дурак» или «болван».

Хотя ты и барон, но дурак! - решительно заявила она ему.

Федька научился во всем соглашаться и только, по традиции денщиков, отвечал: «так точно» да «никак нет»... Он считал, что так будет вернее, безопаснее.
* * *

Положение в городе было очень серьезное. Японский гарнизон, укрепившийся в нескольких зданиях около японского консульства, представлял собою угрозу Тряпицыну. Тряпицын решил от японцев отделаться. 11 марта он предъявил японцам ультиматум о немедленной сдаче ими оружия, как всегда обещая и гарантируя, что ничего с ними не будет и, при первой возможности, им будет разрешено эвакуироваться в Японию.

Японцы, видимо, уже хорошо знали Тряпицына и решились на отчаянный шаг. Рано утром, 12 марта, японский отряд неожиданно выступил и атаковал штаб Тряпицына.

Воспользовавшись элементом неожиданности, японцы ворвались в штаб. Ближайший помощник Тряпицына - Наумов был убит в перестрелке, а Тряпицын был ранен, но сумел бежать. Сразу же, была организована контр-атака на японцев. Японцы оказались окруженными партизанами, значительно превосходившими японцев по своим силам.

Положение было, в сущности, безнадежным. Японцы это прекрасно понимали и не желая сдаваться, решились на массовое «харакири». Командир отряда майор Ишикава, выхватив саблю, с криком «Банзай!», бросился на партизан. Японские солдаты ринулись в атаку за ним. Первой же пулей в голову, майор Ишикава получил то, чего он хотел - почетную смерть на поле битвы. Весь его отряд был истреблен до последнего человека.

Небольшая часть японских солдат и офицеров, не участвовавшая в атаке, вместе с небольшой группой японского мирного населения, укрылась в помещении японского консульства, во главе с консулом Ямада.

15 марта озлобленный Тряпицын отдал приказ атаковать японское консульство. Захватить живыми кого-либо из японцев в консульстве, не удалось. Во время обстрела, здание консульства загорелось. И опять-таки, видя безвыходность положения, японцы решились на массовое самоистребление. Они взорвали здание и все в нем погибли, включая четырех женщин -японок.

Сведения о страшных расправах в Николаевске достигли внешнего мира. Озлобленные японцы организовали экспедицию в Николаевск для поимки и наказания Тряпицына и его красных партизан. Дождавшись более теплой погоды, японцы отправили из Хабаровска по Амуру флотилию речных канонерок и судов к Николаевску. Флотилия вышла из Хабаровска 15 мая. Одновременно, из Японии, морем, к устью Амура был отправлен отряду судов военно-морского флота для захвата Николаевска.

Тряпицын видел, что его могут взять в Николаевске в клещи. Он принял решение оставить город, но, предварительно, решил «хлопнуть дверью». Своему подручному, Лапте, он приказал «ликвидировать» тюрьму, то-есть, попросту, уничтожить всех заключенных.

Лапта поручение исполнил. Сначала, из тюрьмы выводили за город людей небольшими группами и там расстреливали. Потом, ему это надоело и, под предлогом экономии амуниции, он приказал выводить осужденных по одному на пристань на берегу Амура и там убивать их ударом большого деревянного молота-кувалды по голове. Тело сбрасывалось в темные, холодные воды Амура.

Убивать было поручено двум молодым паренькам-партизанам. Им еще не приходилось расправляться с безоружными жертвами. Для смелости, оба хлебнули как следует, водки. Один из них подвел первую жертву, какого-то чиновника, к самому краю деревянной пристани, а другой, истово перекрестившись, с силой ударил его сзади по голове кувалдой. Тело тяжело шлепнулось на воду и вскоре скрылось.

Убийства следующих мужчин и женщин уже стали привычными, и палачи больше не нервничали, даже подбадривали друг друга шутками.

Нина Лебедева последние дни сильно нервничала. Все время подгоняла Тряпицына поскорее закончить дела, уйти с отрядом из города и укрыться в тайге. Она опасалась жестокой расправы японцев за преступления тряпицынского отряда. Ее нервное состояние отражалось на ее поведении с подчиненными. Она грубо на всех покрикивала. Больше всего доставалось ее денщику, «барону».

Тряпицын, получив сведения о приближении японцев, решил камня на камне не оставить в городе. 31 мая запылал весь город, подожженный людьми Тряпицына. Мирных жителей, выбегавших из горящих домов, пристреливали на месте. Утром,партизаны ушли, оставив позади мертвый, безжизненный город, вернее его пепелище.

Через два дня, вечером 3 июня, к городу подошли японцы на миноносцах, транспортах и баржах. Японцы вошли в мертвый город. Всего Тряпицыным было уничтожено в Николаевске шесть тысяч русских и семьсот японцев.

Отряд Тряпицына скрылся в тайге.

Сведения, полученные в Приморье о разрушении Николаевска-на-Амуре и убийстве 700 японцев страшно обеспокоили большевистскую головку Приморья. Сразу же связались с Москвой, стараясь получить инструкции. Япония стала энергично нажимать на Москву, требуя наказания виновных в преступлении и угрожая территориальными захватами, в виде гарантии репараций. Надо было как-то выходить из положения и смягчить шок от полученных сообщений, об убийстве 700 японцев. О гибели шести тысяч русских никто не беспокоился. Это был вопрос внутренней политики страны.

Решено было публично отказаться от Тряпицына и назвать его не красным партизаном, а независимым, никому не подчиняющимся, анархистом. Для того,чтобы как-то смягчить волну возмущения, прокатившуюся по всему миру, Москвой были посланы секретные инструкции приморским большевикам, любыми способами арестовать Тряпицына устроить над ним показательный суд, как над бандитом-анархистом и расстрелять.

Легко, конечно, послать приказания, но не так то легко арестовать главаря шайки в его же собственном лагере и среди двух тысяч его приспешников. Нужна была хитрость и дипломатия.

Приморский штаб партизан выяснил, через своих людей,что отряд Тряпицына скрывается в густой тайге в нижнем течении Амура. Решено было заманить Тряпицына с его штабом, якобы на совещание, в глухое село Керби. На совещание выехали крупные большевики из Приморского штаба, с небольшим эскортом партизан. Рано утром, 9 июля, в село Керби прискакал Тряпицын с Ниной Лебедевой и всем своим штабом. С ними приехал небольшой отряд его охраны.

Захват Тряпицына произошел молниеносно. Как только он вошел в избу, где его ожидали приморские большевики,его сразу же окружили и приказали сдать оружие. Тут же ему объявили об его аресте. Пораженный Тряпицын, ни слова не говоря, сумрачно отстегнул кобуру револьвера и сдал оружие.

Все знали, что с Ниной Лебедевой будет труднее. Знали, что Нина прекрасный стрелок, так покорно не сдастся и скорее всех их перестреляет, прежде чем от нее отберут оружие. О смелости и бесстрашии Лебедевой ходили легенды.

Когда, вызванная на совещание Нина Лебедева вошла в избу, на нее с двух сторон набросились два партизана, быстро закрутили ей руки назад и отобрали оба револьвера, после чего ей объявили об ее аресте.

Нина посмотрела на главаря и злобно проговорила, скорее прошипела через зубы:

Обманом захватили... Поверила вам... Если-б подозревала, то не так то легко далась бы вам... тебя первого бы прикончила, - яростно посмотрев она на него.

Оглянулась, посмотрела на остальных:

Да и вас, свинопасов, всех бы перестреляла... Увидела Тряпицына, сидевшего в углу, на табуретке и презрительно бросила ему:

А ты, пентюх, что так легко попался им... поверил на слово... тоже главарь!..

Остальных членов тряпицынского штаба так же легко арестовали. Все сдались покорно.

Днем состоялся судм. За столом сидели трое «судей». Суда, в сущности, не было. Всем арестованным просто были предъявлены обвинения в бандитизме и убийствах. Никакого допроса не было. Судьи явно торопились. Может быть опасались, что может прискакать весь тряпицынский отряд и освободить его со штабом.

Через несколько минут, Тряпицыну и чинам его штаба было объявлено, что они признаны виновными в совершенных ими преступлениях и приговорены к смертной казни. Приговор будет приведен в исполнение немедленно в тот же день.

Тряпицын посерел и только произнес:

Как же это, казните своего товарища-партизана!..

Нина же посмотрела на членов «трибунала» и внятно сказала:

Торопитесь... поскорее отделаться от нас... Как бы нас не освободили... Подлецы вы, продажные шкуры... убиваете верных бойцов революции... Посмотрела на молчаливых судей:

Сегодня мы, но, запомните, что и вам недолго жить... рыльце у вас в пушку и придет время и вас кокнут!..

Председатель суда нахмурился и приказал запереть осужденных в отдельной избе под сильной охраной.

Казнь состоялась вечером, на закате солнца.

Первыми вывели из избы и поставили у забора Тряпицына и Нину Лебедеву. На голове у Нины была фуражка. У забора она остановилась и расстегнула тужурку, точно сознательно открывая грудь для пуль палачей.

Подняла глаза, посмотрела на запад на заходящее солнце, глубоко вздохнула и сжала губы.

Раздался залп и оба повалились на землю. Тряпицын упал на бок, а у Нины от страшной силы залпа, как-то нелепо взлетела с головы фуражка и она упала навзничь на спину.

Тужурка ее распахнулась и из кармана выпала небольшая фотография. Это был фотоснимок ее мягкотелого «поповича», Коли Покровского, снятый им в Харбине, когда он служил почтовым чиновником. Нелепый снимок в плоской соломенной шляпе, «тирольке», на котором Коля был снят, смотрящим вверх. Он тогда смеялся, говорил что он смотрел на летящий аэроплан.

У Нины - безжалостной, бесчувственной партизанки, видимо сохранилось одно теплое чувство со времен ее юных лет, к Коле. Она часто заводила его и называла насмешливо «поповичем».

Как видно, все годы российской смуты она носила в кармане фотографию у друга своих гимназических лет, носила до самой своей смерти.

Все остальные чины тряпицынского штаба были расстреляны тоже, сразу же после расстрела Якова Тряпицына и Нины Лебедевой.

Через несколько дней, в красной, армейской газетке появилось краткое сообщение:

«Приговор, 1920 года, июля 9 дня. За содеянные преступления, повлекшие за собой смерть около половины населения Сахалинской области, разорившие весь край, Тряпицына Якова, Лебедеву Нину, Харьковского Макара, Железина Федора, Оцевилли-Павлуцкого Ивана, Стасова Ефима и Трубчанинова - подвергнуть смертной казни через расстреляние».

Денщик Нины, «барон», после казни подошел к телам убитых и долго смотрел на спркойное лицо Нины точно стараясь запомнить ее на всю жизнь.

Никто на него не обращал внимания. Как видно, считали его одним из партизан. Потом, он тихо отошел и исчез в ночной темноте.

Самым поразительным было то, что барону удалось бежать, добраться до Благовещенска и каким-то образом перебраться через Амур на китайскую сторону, в город Сахалян. Через несколько дней, он был в безопасности, в Харбине, в кругу русских эмигрантов, бесконечно благодарный Нине Лебедевой избравшей его на должность своего денщика. Этим она спасла его от той участи, которая постигла офицеров, захваченных Тряпицыным. Никому из них не удалось спастись».
[...]

Отрывок
Петров В.П. Катаклизм. Повесть. - Вашингтон, Д. К.: Русско-Американское историческое общество, 1982. - 358 с. Гл. 40, 41. С. 293-311./оцифровка «Дебри-ДВ»

Справка
Виктор Порфирьевич Петров , англ. Victor P. Petrov (1907, Харбин - 2000, США) - русско-американский писатель, историк, географ, общественный деятель.

Красный партизан Яков Тряпицын, спаливший дотла в мае 1920 г. большой дальневосточный город Николаевск-на-Амуре (стоящий на месте впадения Амура в Татарский пролив напротив о. Сахалин) и вырезавший не только множество жителей областного центра и всей Сахалинской области, но и всю японскую колонию, дав Японии повод для крупного вооружённого вмешательства в российские дела, держит безусловное первенство в жестокости среди всех красных партизан. Председатель Сахалинского народно-революционного комитета Г. З. Прокопенко писал в конце 1920 г. правительству ДВР, что «пол области разрушено и половина населения выбита [и партизанами] спущена под лед» . В советской историографии Тряпицын часто именовался антисоветским бандитом, хотя террористическая политика тряпицынщины была следствием именно ультрарадикальных воззрений Тряпицына и его ближайшего окружения, учредивших в Николаевске красную коммуну. Как проницательно написал первый и самый компетентный исследователь тряпицынщины, пресловутая Николаевская коммуна «по дикому избиению тысяч ни в чём не повинных людей, включая грудных детей, по утончённейшим пыткам большевистских палачей, представляет собой апофеоз советского режима» .

Террористическая деятельность Я. И. Тряпицына и его окружения, проводивших массовый красный террор против населения Приамурья в 1919-1920 гг., до сих пор вызывает полярные оценки в историографии. Распространена точка зрения, согласно которой Тряпицын героически сражался с белогвардейцами и японскими интервентами, став жертвой исторической клеветы . Масштабы его злодеяний отпугивали исследователей, и эта инерция существует до настоящего времени. С 1930-х гг. о Тряпицыне в СССР старались писать как можно меньше. В неопубликованной рукописи сводного анонимного труда о партизанах Сибири, Казахстана и Дальнего Востока, сохранившейся в фонде Сибирского истпарта, оказалась подшита начальственная записка от 28 ноября 1934 г.: «Стоит ли говорить о Тряпицыне. Он - тёмное пятно в партизанском движении. Николаевск на Амуре для нас был тяжёлым моментом». При этом в очерке о Тряпицыне террор партизан и сожжение Николаевска вообще не были упомянуты . В опубликованной в конце 1960-х гг. академической «Истории Сибири», трактовавшей и основные события на Дальнем Востоке, фамилия Тряпицына не фигурировала. В других трудах Тряпицын кратко упоминался как жестокий анархист, справедливо покаранный советскими властями за нарушения законности, суть которых не разъяснялась.

Современная академическая «История Дальнего Востока России» продолжает уверять, что японское правительство фальсифицировало всё содержание николаевских событий, а известный американский историк Дж. Стефан «преувеличил склонность. Тряпицына к террору». Полное уничтожение узников тюрьмы объясняется попыткой японских войск их освободить, в ответ на что Тряпицын закономерно «расстрелял всех арестованных, обезопасив себя с этой стороны». Утверждается, что среди тряпицынцев «бандиты составляли ничтожное меньшинство», и лишь вскользь упоминается, что во время эвакуации (якобы добровольной, а не насильственной) «не обошлось и без нарушения революционной законности». Сожжение Николаевска скорее одобрено - со ссылкой на то, что «подобные решения в огне Гражданской войны принимались не раз» . Не верит в тряпицынский террор и современный левонастроенный историк А. В. Шубин .

Только в последнее время появились новые публикации и исследования, которые доказательно, на документальной основе, демонстрируют осуществление Тряпицыным обширной социальной чистки населения Сахалинской области, масштабы которой намного превзошли сталинские . Следует указать, что эпизоды красной резни к 1920 г. не были новостью для жителей Дальнего Востока, где партизанский бандитизм ярко проявлялся с самого начала появления повстанцев в захваченных городах. В марте 1918 г. свыше тысячи жителей Благовещенска стали жертвами красногвардейцев, захвативших город после мятежа атамана И. М. Гамова. Как сообщал в 1922 г. видный чекист И. П. Павлуновский, «масса рабочих с приисков хлынула в город, взяла его штурмом и устроила поголовную резню /буржуазии «вообще"/. Ходили отрядами из дома в дом и вырезали всех заподозренных в восстании и сочувствующих им. Между прочим, вырезали почти весь состав Благовещенского Городского Управления, особенно крошили спецов и служащих горных контор» . Пресса весной 1919 г. сообщала о террористических акциях в Благовещенске при красных: «Зверства большевиков в городе достигли ужасных размеров. Из местного населения расстреляно свыше 1000 человек. Начаты раскопки могил. Большая часть учащейся молодежи после взятия города вступила в ряды нашей армии добровольцами» .

В начале апреля 1920 г. бывший глава правительства Колчака П. В. Вологодский встретился в Шанхае с двумя бежавшими от красного террора во Владивостоке офицерами, которые рассказали, что там, несмотря на коалиционное социалистическое правительство А. С. Медведева, «фактически орудовали большевики», арестовывавшие и после почти обязательных мучений убивавшие белых: «..Во Владивостоке происходят систематические убийства офицеров-белогвардейцев. Их арестовывают и на пути к тюрьме расстреливают под предлогом прекращения попыток к побегу и т. п.» . Известный дальневосточный эсер-максималист И. И. Жуковский-Жук писал: «В интересах исторической правдивости необходимо отметить, что к „тряпицынским“ методам, т. е. к методам активной безпощадно-революционной, не знающей компромиссов борьбы, прибегали почти все революционеры на Д.-Востоке, особенно в Благовещенске на Амуре. Расстрелы без суда, служащие главным обвинением против „тряпицынцев“, здесь были не в редкость. Отдельные представители Амурской власти, как например, начальник областной тюрьмы Матвеев и его помощник С. Димитриев (оба коммунисты) не один десяток лиц, подозреваемых и обвиняемых в контр-революции и в белогвардейщине, расстреляли под сурдинку без суда и следствия. Это было известно и Ревкому, об этом узнали и многие в городе, но никто против этого не протестовал, за исключением Благовещенской группы анархистов, настолько все „привыкли“ к подобного рода явлениям» . Однако банде Тряпицына удалось осуществить красный террор в его наиболее беспощадном виде, когда почти все социально и национально чуждые элементы были физически истреблены - заодно с немалым числом и «социально-близких» .

Анархист Яков Иванович Тряпицын, молодой и амбициозный партизанский вожак, происходил из петроградских рабочих, был отважным добровольцем мировой войны, доросшим до унтер-офицера. Оказавшись на Дальнем Востоке, он проявил себя способным организатором анархической уголовной вольницы в Ольгинском уезде и Сучанской долине Приморья. В конце 1919 г. Тряпицын был направлен Военно-революционным штабом партизанских отрядов и революционных организаций Хабаровского и Николаевского районов в низовья Амура для организации там повстанческого движения. Есть версия, что Тряпицын вышел с отрядом самовольно, недовольный пассивностью партизанского командования . С ним в качестве комиссара выехала Нина Лебедева-Кияшко, активная эсерка-максималистка из Благовещенска. Движение примерно двухтысячного войска Тряпицына и Лебедевой вниз по Амуру сопровождалось почти полным истреблением сельской интеллигенции (за революционную «пассивность») и всех, кто был похож на горожанина-«буржуя»; священников топили в прорубях, взятых в плен, включая добровольно перешедших к партизанам, расстреливали . Один из тряпицынских помощников Иван Лапта (Яков Рогозин) организовал бандитский отряд, который «производил налёты на деревни и стойбища, грабил и убивал людей», на Лимурских приисках уничтожал тех, кто не отдавал золото, разграбил Амгуньские золотые прииски и окрестные сёла. Отрядники Лапты, вместе с тряпицынцами Заварзиным, Биценко, Дылдиным, Оцевилли, Сасовым, убили сотни нижнеамурцев ещё до занятия областного центра .

В отряде Тряпицына насчитывалось около 200 китайцев и столько же корейцев, набранных с золотых приисков (последними командовал Илья Пак) и которым атаман выдал щедрый денежный аванс, пообещал золото с приисков и много русских женщин. Современник отмечал: «В партизанские отряды входили. исключительно китайские низы, социальные отбросы, грабители, убийцы, морфинисты, опиокурильщики и т. д.» . Один из виднейших сибирских большевиков А. А. Ширямов честно написал, что и среди русских приисковых рабочих Амура имелся «значительный процент сильного уголовного элемента». Самостоятельная жизнь в безлюдной тайге превращала старателей в анархических личностей, в связи с чем амурскими партизанами «было проявлено немало излишней жестокости». Ширямов прямо отмечал, что «амурский таёжник мстит так же, как мстили наши [далёкие] предки» . Партизанские вожди выдвигались из наиболее целеустремлённых и жестоких личностей, державших в подчинении анархических повстанцев за счёт предоставления им права на грабежи и убийства.

В начале 1920 г. началось активное обсуждение идеи дальневосточного «буфера» между Советской Россией и Японией. Оказавшись перед фактом крушения колчаковской власти, японцы согласились с приходом во Владивосток красных отрядов, что те и осуществили в последний день января 1920 г. Наличие в столице Приморья большого количества иностранных войск не позволило большевикам одержать полную победу, и они были вынуждены смириться с переходом власти к социалистической Земской управе. В это же время Тряпицын осадил и после артиллерийского обстрела в конце февраля захватил Николаевск-на-Амуре, где дислоцировались японский батальон (350 чел.) и примерно такой же по численности белый гарнизон. Путей к нему до ледохода не было, поэтому защитники почти 20-тысячного города могли полагаться только на собственные силы. Они были обмануты партизанами, обещавшими не производить каких-либо жестокостей. Однако, несмотря на присутствие японских войск, гарантировавших соблюдение соглашения от 28 февраля 1920 г., тряпицынцы немедленно начали оргию грабежей и жестоких убийств.

М. В. Сотников-Горемыка, один из переживших это страшное время горожан, вспоминал, как арестованных уже наутро, раздев до белья, спешно расстреливали у тюрьмы на глазах друг у друга: «..Трупы валились один на другой. Многие из выводимых мужчин падали в обморок, женщины же на убой шли очень храбро. ..В эти дни в милиции были убиты 72 человека. На другой день подъехало несколько саней, повезли трупы, уже совершённо голые, топить в нарочно выбитых прорубях. Топили и приговаривали: „Отправляем в Японию“» . Из показаний николаевца С. И. Бурнашева следует, что партизаны, по соглашению с японскими военными, «..не должны были производить никаких арестов и вообще никому не мстить. В ночь с 8 на 9 марта они, выведя из тюрьмы, разстреляли 93 человека. 9 марта я сам видел трупы на берегу против Куенги. На другой день, 10 марта, японцами была выпущена летучка, что. против того, что красные „губят народ“, разстреливают, ими, японцами, будут приняты меры. Тем не менее аресты продолжались, всё увеличиваясь. 11-го марта вечером красные пригласили японское командование в заседание, где сообщили ему, что. японцы завтра утром до 12 часов должны сдать оружие. Ночью в этот же день часов около двух началась стрельба - выступили японцы» .

Японцы быстро поняли, что имеют дело со зверски настроенной бандой, которая не признаёт никаких договорённостей. Скорее всего, А. Гутман прав, когда пишет, что Тряпицын хотел спровоцировать японцев этим ультиматумом на выступление, надеясь, что все партизаны Дальнего Востока точно так же выступят в ответ и разгромят интервентов. И когда толпа пьяных убийц и мародёров предъявила японцам ультиматум о сдаче оружия, командир гарнизона майор Исикава осознал, что именно последует за разоружением единственной силы, способной хоть как-то удерживать партизан. И нанёс 13 марта превентивный удар. Тряпицын при внезапной атаке получил два ранения, но смог организовать сопротивление, - и после яростной схватки японский гарнизон был задавлен численностью, а консул и вся обслуга погибли в подожжённом партизанами консульстве.

Уцелевший С. Строд рассказал о горах изуродованных трупов заключённых, истреблённых накануне и в момент выступления японцев: «Осмотрев эту кучу и не найдя брата, я перешёл к громадной второй, в которой было 350−400 человек. Среди трупов я увидел очень много знакомых. Узнал старика Квасова, инженера Комаровского, труп его был сухой, съёженный, измождённый, очевидно было, что его страшно истязали и били, нижняя челюсть и нос были свёрнуты на бок; двух братьев Немчиновых; бывшего танцора, потом служащего Государственного Банка Вишневского, у него руки были связаны назад и вся грудь исколота штыками; двух братьев Андржиевских, у одного из них - Михаила - голова была совершенно разбита., японский солдат стоял на четвереньках и язык висел на одной нитке. Судовладелец Назаров стоял стоймя на трупах с выколотыми глазами и с смеющимся лицом. Некоторые трупы были лишены половых органов, у многих женских трупов были видны штыковые раны в половые органы, одна женщина лежала с выкидышем на груди. Трупа брата я не увидел и в этой куче… Женские трупы многие были совершенно раздеты, так я видел трупы машинистки земства - Плужниковой, Кухтериной, Клавдии Мещериновой; часть была в одних рубашках, некоторые в кальсонах. При мне работавшие на льду китайцы закончили пробитие проруби и с гиканьем, хохотом, таща по льду за ноги, начали сваливать трупы к проруби и. шестами проталкивать под лёд. В третьей куче трупов, в 75−100, были, как мне потом говорили, трупы г-жи Э.С.Люри, инженера Кукушкина и ещё некоторых знакомых лиц». Другой очевидец писал:

«..К 11 марта 1920 года тюрьма, арестное помещение при милиции и военная гауптвахта были переполнены арестованными. Всего арестованных было в тюрьмах около 500 человек, в милиции около 80 и на гауптвахте человек 50. 12 и 13 марта все русские, заключённые в тюрьме, на гауптвахте и в милиции, были убиты партизанами. Таким образом, в эти дни погибло свыше 600 русских, по преимуществу, интеллигентов. Аресты, обыски, конфискация имущества, убийства граждан не прекращались ни на один день». Людей с нарочитой жестокостью рубили шашками и топорами, прикалывали штыками, забивали поленьями. Некоторые партизаны покидали окопы только с единственной целью «прикончить хоть одного буржуя» .

Узнав затем о приближении императорских войск, готовых отомстить за гибель всей японской колонии (700 чел.), Тряпицын решил доведённым до предельных границ красным террором продемонстрировать свою революционную последовательность. Он, как, впрочем, и все красные власти, чётко разделял подконтрольное население на «своих» и «буржуев». Последние подлежали грабежу и избирательному уничтожению; активных недовольных убивали и изолировали, остальные обычно смирялись. Накануне крушения Николаевской коммуны Тряпицын и его команда максимально расширили контингент социально и национально чуждых людей, подлежавший ликвидации.

Архивы говорят о многочисленности искренних жалоб и партизан, и новорождённых советских властей в зажиточных сибирско-дальневосточных районах на буржуазность доставшегося им населения, слабо облагороженного пролетарской прослойкой . Состав городского населения Новониколаевска власти оценивали как мелкобуржуазный и спекулянтский . По оценке местного ревкома, половину населения г. Павлодара Семипалатинской губернии в 1920 г. составляло «контрреволюционное казачество», а треть - буржуазия. Секретарь Алтайского губкома РКП (б) Я. Р. Елькович весной 1921 г. отмечал, что «большая часть населения губернии представляет из себя кулаческое крестьянство» . Сотрудники Госполитохраны ДВР в марте 1921 г. характеризовали забайкальский Нерчинск как «центр контрреволюции и спекуляции» .

Как заявлял тряпицынец Д. С. Бузин (Бич), типичными представителями населения Николаевска-на-Амуре были «рыбопромышленники, золотопромышленники, пароходовладельцы, торговцы-спекулянты, мещане-чиновники и т. д. Рабочих здесь почти нет, если не считать одного или двух десятков грузчиков и столько же бондарей. ..Напрасно мы стали бы искать здесь людей, преданных революции и сторонников Советской власти» . Но коренной житель города писал о рабочей прослойке иное: в 1919 г. бурно развивавшаяся рыбная промышленность привлекала в город «новых предпринимателей и массы рабочих». Однако последние отрицательно воспринимали агитацию большевиков о вступлении в партизаны, поскольку получали хорошее жалованье и боялись японцев .

Для Тряпицына враждебный богатый город с большой иностранной колонией стал безответным полигоном для насаждения нового строя, физически избавленного партизанами от присутствия как собственно «гадов», так и их семей. Этот вожак, будучи развитым и эрудированным пролетарием, в своём подходе к социальной чистке был апологетом безбрежного террора и опирался на уголовный элемент, который в изобилии присутствовал в партизанских отрядах востока России. Личная и тайная контрразведка Тряпицына имела наблюдение за всем, включая следственную комиссию, что было типично для поведения вождей крупных партизанских отрядов. Например, согласно показаниям А. А. Табанакова, бывшего начальника контрразведки действовавшей осенью 1919 г. в Горном Алтае дивизии И. Я. Третьяка, этот большевистский комиссар после падения советов скрывался в горах и вместе с сообщниками до сентября 1919 г. занимался «грабежами местного населения», а потом примкнул к партизанщине, получив в дивизии Третьяка очень ответственный чекистский пост, демонстрировавший близость его обладателя к руководству . Аналогичные персонажи отправляли функции тайной полиции и у Тряпицына. Партизанский террор, опиравшийся как на доморощенных чекистов, так и ярость активных партизан, носил все те черты, которые привносили в него большевики и анархисты: массовость, беспощадность, уничтожение людей не только по социальному, но и по национальному признаку, а также террор в отношении «своих».

В захваченном городе в течение трёх месяцев существовала так называемая Николаевская коммуна со всеми положенными атрибутами: реквизициями, конфискациями, обобществлением орудий лова, запретом торговли и введением карточек, чрезвычайной комиссией. Анархист Тряпицын и эсерка-максималистка Лебедева, попутно арестовав и уничтожив «своих» коммунистов по подозрению в заговоре, проводили - причём в крайнем варианте - политику военного коммунизма, будучи официально признаны Москвой . Ближайшее окружение Тряпицына составляли лица с уголовным прошлым - Биценко, Будрин, Лапта, Оцевилли-Павлуцкий, Сасов. Основав террористическое государство-коммуну, тряпицынцы под натиском японских войск сами же его и уничтожили. При этом банда Тряпицына пошла по пути социальной чистки предельно далеко, постановив предпринять полное уничтожение даже семей тех, кто был «буржуем», евреем или просто «не своим». Глубокая «чистка» была запланирована, тщательно подготовлена и проведена без малейших колебаний. Объективность данных подробной книги опытного журналиста и издателя А. Я. Гутмана «Гибель Николаевска на Амуре», опиравшегося на десятки показаний переживших «инцидент», включая юристов, прежде всего, судебного чиновника К. А. Емельянова, подтверждается и многими советскими документами.

Уяснив, что провоцировать Японию на войну власти Советской России и ДВР не собираются, и помощи осаждённому японцами (в ответ на ошеломившую империю резню гарнизона и всей колонии) городу не предвидится, диктатор Тряпицын решил громко хлопнуть дверью. Возможно, он вдохновлялся мятежом левых эсеров в 1918 г. и рассчитывал, что окажется удачливей в развязывании революционной войны, что неизбежно взорвало бы идею создания буферной Дальневосточной республики. Но вооружённое выступление мстивших за тряпицынские зверства японцев 4−5 апреля 1920 г. нанесло такой жестокий удар красным силам, что ни о каком серьёзном ответе сразу разбежавшихся партизан и армии ДВР нечего было и думать.

Полное уничтожение областного центра было невиданным делом даже для большевиков, хотя власти соседних регионов тайком готовили главные города к уничтожению при отступлении. Летом 1920 г., подготовляя, в ожидании наступления японцев, эвакуацию Благовещенска, Амурский ревком «спешно вывез в безопасное место все ценности и организовал конспиративную тройку в составе коммунистов Бушуева и Ниландера и максималиста С. Бобринева, которым было поручено спешно разработать план эвакуации и наметить те укреплённые каменные здания, которые Ревком предполагал взорвать в случае оставления города, чтобы их не использовали японцы! - Кто не с нами, тот против нас! таково было общее настроение революционных кругов г. Благовещенска. Никто не жалел города, который обрекался на уничтожение, т. к. решено было, что всё трудовое красное население уйдёт в тайгу с партизанами, а остаться может только контр-революционный элемент, которому пусть не останется камня на камне..» Благовещенск уцелел, но вот при паническом отступлении из Хабаровска 22 декабря 1921 г. большевики, как отмечали белые, сожгли железнодорожную станцию, «взорвали церковь[,] больницу [и] много казенных и частных домов[,] вагонов [со] снарядами и прочим имуществом» . Член Дальбюро ЦК РКП (б) В. А. Масленников писал про «ненужное разрушение» при отступлении пароходов Доброфлота и станции: «Ряд разрушений ценностей, произведённых на ст. Хабаровск тоже, конечно, оставил весьма удручающее впечатление на настроение обывателя». Здесь же Масленников отметил, что «нужно было себе представить возмущение населения», узнавшего про «ненужный расстрел 22-х арестованных ГПО при уходе из города» .

Со слов К. А. Емельянова, который работал при Тряпицыне канцеляристом в штабе и хорошо знал документы «коммуны», после получения известий о приближении японских войск на заседании ревштаба и чрезвычайной комиссии по предложению Тряпицына и Лебедевой «.. было решено город сжечь до основания, часть жителей эвакуировать, а часть уничтожить. ЧК получила чрезвычайные полномочия производить не только массовые аресты, но и казни. Председателем чрезвычайки был назначен крестьянин деревни Демидовки Михаил Морозов, который получил бесконтрольное право распоряжаться жизнью николаевских обывателей. В том же тайном заседании составили проскрипционные списки, материалом для которых послужили заранее затребованные сведения от всех комиссариатов. Порядок массового убийства был установлен следующий: в первую очередь шли евреи и их семьи, во вторую очередь жёны и дети офицеров и военнослужащих, третьими обозначены были все семейства лиц ранее арестованных и убитых по приговорам трибуналов или распоряжениям Тряпицына, в четвёртых шли лица, по каким либо причинам оправданные трибуналом и выпущенные на свободу, равно как и их семьи. В пятую очередь предназначались чиновники, торговые служащие, ремесленники и некоторые группы рабочих, не сочувствовавших политике красного штаба. По составленным спискам подлежало уничтожению около трёх с половиной тысяч человек. Почти месяц, приблизительно до мая, продолжалась усиленная работа по намеченному плану. Внесённых в списки систематически убивали небольшими партиями в заранее установленном порядке. Казни производились специально выделенными отрядами из преданных Тряпицыну русских партизан, корейцев и китайцев. Каждую ночь они отправлялись в тюрьму и по списку убивали определённое количество жертв (30−40 человек). К тому времени в николаевских местах заключения находилось около 1500 человек» .

Тряпицын открыто говорил, что три четверти населения города состоит из контрреволюционеров и притаившихся «гадов» . Тряпицын и Лебедева, крича на заседаниях созданного облисполкомом 13 мая полномочного военно-революционного штаба: «Террор! Террор без жалости.!», подписывали весьма красноречивые документы с предписаниями начальникам комиссариатов и учреждений спешно ликвидировать врагов. Например: «Мандат Пахомову. Срочно предписывается вам составить список лиц, подлежащих уничтожению. Революционная совесть ваша». Или приказ от 24 мая командиру 1-го полка: «Военно-революционный штаб предписывает вам привести в исполнение смертный приговор над арестованными японцами, находящимися в лазарете, а также над осуждёнными лицами, находящимися в тюрьме» . Пик террора пришёлся на конец мая.

В тряпицынском терроре был не только социальный, но и национальный оттенок: русские партизаны особенно охотно убивали евреев, китайские и корейские - японцев . Позднее в «чистке» выявилась другая чудовищная сторона - преимущественное истребление детей и женщин, как перед эвакуацией, так и после. Детей уничтожали вместе с матерями, женщин перед казнью насиловали. Партизаны специально уничтожали детей как лишнюю обузу, считая их «неисправимо вредными». Сначала перебили почти всех японских детей, причём самых маленьких бросили живыми в выкопанную в снегу яму ; затем «членов еврейского общества… на пароходе отвозили на Амур и топили больших и маленьких» .

С 28 мая партизаны начали выжигать окрестности, уничтожая рыбачьи посёлки напротив Николаевска-на-Амуре, а 29 мая - сжигать жилые дома и взрывать крупные каменные постройки областного центра. Всего было уничтожено 1 130 жилых построек - почти 97% всего жилфонда. Из общественных зданий сохранились лишь тюрьма и торговое училище . Тряпицын официально объявил сельским ревкомам: «Город весь сожжён. крупные здания взорваны, японцам остался один пепел. Не осталось от Николаевска камня на камне». Гружённые награбленным добром, включая полтонны золота и множество конфискованных драгоценностей, партизаны покинули пепелище. Тряпицынцы бежали вверх по р. Амгунь к приисковому посёлку Керби, поджигая на пути селения, прииски и драги, убивая всех подряд .

Уместно отметить, что в сожжении Николаевска-на-Амуре до сих пор, по следам советской пропаганды, обвиняют японских интервентов. Уверения иных краеведов, что японцы-оккупанты «на руинах старого Николаевска не построили ничего» , опровергаются документами. В середине ноября 1921 г. чекисты ДВР информировали, что «японцы начинают производить в городе Николаевске постройки, крупный коммерсант СИМАДО строит православную церковь» . Из разведсводки штаба НРА ДВР от 3 августа 1922 г., адресованной ГПУ РСФСР, следует, что 15 июля штаб японского полка, расквартированного в Николаевске-на-Амуре, получил из штаба дивизии приказание готовиться к эвакуации, в связи с чем «постройка домов [в] Николаевске японцами прекращена» .

Красный террор не прекратился и с уничтожением Николаевска. Жуткие сцены разыгрывались во время многодневного пешего перехода по тайге девяти тысяч насильно эвакуированных горожан, когда партизаны, по воспоминаниям Г. Г. Милованова, «ехали верхом на людях», а ослабевших женщин и детей тут же приканчивали . Другой очевидец вспоминал: «В Керби творились страшные злодеяния. Ночью приходили вооружённые люди и говорили, что нужно эвакуироваться. Людей поднимали и уводили из села. Никто не возвращался. Без ружейной стрельбы всех до одного рубили шашками. По реке всплывали трупы» . По Амгуни плыло множество трупов: «Плыли женщины, дети и редко мужчины - с обрезанными ушами, носами, отрубленными пальцами, с резаными, колотыми штыковыми ранами. Хоронить их было запрещено» . Отметим, что уничтожение семей тех, кто уже был затронут террором, практиковалось на Дону в период «расказачивания» 1919 г. и было широко повторено чуть позднее - во время террора чекистов 1920-1921 гг. в захваченном Крыму. Таким образом, Тряпицын является одним из идеологов и практиков массовых чисток гражданского населения, включая сознательное уничтожение детей. Его сепаратизм, терроризм и ультрареволюционный авантюризм привели к ликвидации тряпицынской диктатуры руками партизан по инициативе большевиков и их спецслужб.

По наиболее распространённой версии, появившейся в момент событий, сознательные партизаны, устав от террора, который бил по самим отрядовцам, составили заговор против диктатора. Как утверждал на партийной чистке в 1925 г. бывший тряпицынец А. А. Зинкевич, дослужившийся до помощника начальника штаба 56-го погранотряда Амурского губернского отдела ОГПУ, партизаны «расстреливались направо и налево» , а руководитель Николаевского ревкома в конце 1920 г. отмечал, что «когда поплыли по Амуру и Амгуни [убитые] жёны, дети партизан, их отцы, матери, народ восстал и сверг Тряпицына» . Внезапным налётом группы партизан во главе с начальником областной милиции И. Т. Андреевым в ночь на 4 июля сонный Тряпицын вместе с 450 соратниками были схвачены без сопротивления. Несколько дней спустя признанные наиболее опасными головорезы были быстро осуждены наспех собранным судом из партизан и местных жителей в составе 103 членов.

Но есть основательные сведения о том, что устранение атамана было проведено хабаровскими властями с помощью верных партийцев и чекистов, - для устранения анархического источника военных провокаций с Японией, враждебного уже созданной ДВР и коммунистам. Один из историков пишет: «Ещё в мае 1920 года революционный штаб в Хабаровске принял решение покончить с Тряпицыным и его штабом. Для этого был подготовлен отряд из 10 человек, который получил предписание арестовать самого Тряпицына и его одиозных помощников, судить их „народным судом“ и казнить, как „изменников советской власти“. В конце июня хабаровские посланники пробрались на Амгунь. и вошли в связь с группой партизан, возглавляемых Андреевым, которые стояли в оппозиции к Тряпицыну» . Имевший доступ к архивам ФСБ А. А. Петрушин сообщает, что властям, узнавшим о произволе Тряпицына, «пришлось отправить в Приамурье „укротителя сибирских партизан“.. Александра Лепёхина… Чекистский спецназ Лепёхина тайно захватил штаб партизана Тряпицына и ликвидировал его вместе с любовницей Лебедевой-Кияшко, зверствовавшей не меньше своего друга» . В пользу версии о вмешательстве Хабаровска говорит и то, что сразу после расстрела тряпицынского штаба хабаровские большевики выразили полное одобрение этой акции.

После ареста Тряпицына началось спешное документирование его зверств. Как сообщал М. В. Сотников-Горемыка, И. Т. Андреев «..назначил комиссию для осмотра укупоренных ящиков, обнаружили деньги в бумагах, золоте, серебре, золотых серьгах, оторванных вместе с мочками ушей. Составлялись протоколы на выловленные трупы из озер и рек. У женщин были отрезаны груди, у мужчин - раздроблены ядра. У всех выловленных трупов были голые [оскальпированные] черепа» . Материалы скорого следствия довольно скупы на подробности, но всё же выразительны циничной уверенностью 23-летнего Тряпицына в абсолютной правоте своих действий. Показания его и остальных подсудимых не противоречат рассказам уцелевших, но следует учесть, что судьи обвиняли Тряпицына в основном за убийства своих, расстрелы коммунистов и мирных японцев, и лишь в последнюю очередь вспоминали о судьбах уничтоженных «буржуев». Обвиняемые изворачивались и старались как можно сильнее приуменьшить свою вину, но в ответах на вопросы предварительного следствия порой бывали достаточно откровенны. Семеро основных обвиняемых 9 июля были осуждены к смертной казни и сразу расстреляны.

Чуть позднее, 13 июля, были осуждены остальные активные тряпицынцы . Всего к суду привлекли 133 чел., из них 23 расстреляли, 33 - осудили к тюремному заключению, 50 - освободили, а 27 дел так и не было рассмотрено. Оказались расстреляны чекист М. Г. Морозов, адъютант Биценко А.Л. Фаинберг, соратники Биценко по бандитизму И. Г. Живный, В. Н. Буря, В. Лобастов, командиры полков и работники властных структур Б. В. Амуров-Козодаев, Л. В. Граков, Ф. В. Козодаев, М. С. Подоприговоров, Ф.И. Горелов, А. С. Козицин, А. И. Иванов, А. И. Волков-Соколов, И. Д. Куликов-Фёдоров, Г. Н. Константинов, К. И. Молодцов . Осуждённые к заключению остальные насильники и убийцы охранялись не слишком тщательно и смогли вскоре благополучно бежать в действовавшие по соседству партизанские отряды.

Часть бандитов Тряпицына, тем не менее, сохранилась во властных структурах области, что вызывало определённую озабоченность руководства ДВР, хотя её истеблишмент был партизанским и далёким от принципиальной борьбы с бандитизмом и мародёрством в собственных рядах. Дальбюро ЦК РКП (б) 6 июня 1921 г. постановило освободить Василия Ганимедова от должности начальника Амгуно-Кербинского района «как тряпицынца» . А осенью 1922 г. в производстве Следчасти Главного военного суда НРА и флота ДВР находилось дело бывшего начальника штаба Военно-уполномоченного Амгуно-Кербинского приискового района П. Г. Тентерева, обвинявшегося в недонесении и пособничестве преступлениям В. Ганимедова (сам Ганимедов на 1 августа 1922 г. содержался под арестом в Военном отделе ГПО ДВР). Тем не менее, Тентерев тогда же был освобождён под поручительство какого-то высокопоставленного лица . Характерно, что основные персонажи суда над тряпицынцами были вынуждены бежать из страны, оказавшись в Японии и Китае (И. Т. Андреев), в США (А. З. Овчинников). Такой исход участников ликвидации тряпицынщины - это не закономерное исчезновение за кордон «белых заговорщиков», как считает склонный к конспирологическим обобщениям Г. Г. Лёвкин , а логичные поступки людей, спасавшихся от партизанской мести. Хотя в этом можно видеть и проявление политической беспринципности, весьма свойственной партизанам .

На суде сами партизаны говорили об уничтожении около половины населения региона. К началу 1920 г. численность жителей области руководители коммуны оценивали почти в 30 тысяч человек . В результате тряпицынской резни население Сахалинской области в 1920 г. сократилось, по некоторым данным, до 10 тысяч человек , а саму область вскоре ликвидировали, слив с Приамурской областью. В конце 1920 г. руководство Сахалинской области определяло численность русского населения в 17 тысяч, инородческого - в 1 200 человек . Таким образом, минимальное число жертв тряпицынщины в одном Николаевске можно оценить, как и современники событий, в 6−7 тысяч человек (включая белый гарнизон и японцев); по оценке же сахалинских властей - исходя из 18 тысяч уцелевшего населения, - цифра потерь в целом по области была на уровне не менее 10−15 тысяч человек, включая умерших от голода и лишений.

Публикуемый документ важен для опровержения аргументации апологетов тряпицынщины. Известно, что партизанские судилища обычно выглядели предельно упрощённо. В них нечасто применяли процедуру сколько-нибудь основательного расследования, упирая больше на скорость осуждения и исполнения смертного приговора. Например, приговор от 1 ноября 1919 г., вынесенный командирами рот и прочими отрядниками (всего 33 человека) действовавшего в Барабинской степи Томской губернии 9-го Каргатского полка, имел следующую формулировку: «..Бывший наш командир 1-го баталиона Павел Твердохлеб являлся не товарищем, а деспотом и держал со времени организации [отряда] до настоящего времени весь район в своих кровавых руках, а потому с разрешения товарищей всего баталиона единогласно постановили: предать Твердохлеба Павла Ульянова сейчас же смертной казни чрез расстрел. О всех подробностях его незаконных действий поручить после приведения приговора в исполнение разследование следственной комиссии» . Исполнение приговора прежде расследования отражало своеобразное понимание партизанами порядка судебно-следственных процедур.

В этом смысле не являются исключением и материалы партизанского суда над тряпицынцами. Однако при общей предопределённости результата этого судилища, в нём было подобие кратких судебных прений, заслушивание обвиняемых и свидетелей, а также документальные обоснования терроризма видных тряпицынцев. Предлагаемый документ является очень красноречивым и цитируемым источником, давно нуждаясь в полной и комментированной публикации. Не отличающийся объективностью конспект протокола судебного заседания можно найти только в малодоступной книге И. И. Жуковского-Жука 1922 г. «Н. Лебедева и

Я. Тряпицын. Партизанское движение в низовьях Амура" (с. 86−92), где автор сознательно опустил ряд особенно компрометирующих тряпицынцев эпизодов. Тем не менее, Жуковский-Жук в своём достаточно подробном конспекте протокола привёл значимые факты и дал представление об этом документе. Составители ценного документального сборника о дальневосточной политике РСФСР периода Гражданской войны ограничились воспроизведением минимального по объёму фрагмента протокола . Наконец, в содержательной книге историка В. Смоляка «Междоусобица» (2008 г.) обширные фрагменты протокольной записи даны с неоговорёнными сокращениями и значительной литературной правкой, приближающей текст к пересказу.

Протокол суда над тряпицынцами при всей относительной краткости и умолчаниях насыщен информацией и даёт важные сведения о массовых самочинных жестоких казнях, расправах над детьми, изнасилованиях, грабежах, которые позволяют доказательно оспаривать мнения многочисленных современных апологетов тряпицынщины. Введение в научный оборот этого ценного источника позволяет расширить документальную базу, относящуюся к одной из самых драматических страниц Гражданской войны. Документ печатается по заверенной копии, направленной хабаровскими большевиками для сведения Сиббюро ЦК РКП (б) и сохранившейся в фондах Государственного архива Новосибирской области.

О. Я выехал в тот день когда выехал союз Иглы.

В. Почему производились массовые расстрелы при эвакуации города[?]

О. ТРЯПИЦЫН отдал распоряжение воинским частям уничтожать всю николаевскую буржуазию.

В. Почему Вы не оказали воздействия на командный состав.

О. Командиры частей имели власть больше моей[.]

В. Кому отдавал распоряжение Тряпицын кроме командиров частей по расстрелу буржуазии.

О. Он отдавал распоряжение тому, кому доверял: «Если ты знаешь гадов, то уничтожь».

В. Как производилось учищение [очищение - прим. публ.] тюрьмы при эвакуации города[?]

О. ЖЕЛЕЗИН держал бумагу и по списку спрашивал: «Кто его знает». ОЦЕВИЛ[Л]И или другой отвечал: «Я знаю[,] это гад» и ЖЕЛЕЗИН ставил крест[.] Я был неучастником, а тормазом этой комиссии, разгружавший тюрьму.

В. Кто был в этой комиссии.

О. Был ОЦЕВИЛИН [Оцевилли - А.Т.], ЖЕЛЕЗИН и др. фамилии не помню.

В. Кто выезжал для расстрела т. т. БУДРИНА, ИВАНЕНКО и др.

О. Меня в городе не было, но знаю, что расстреливала милиция.

В. Хотели ли Вы идти из города [Николаевска] на Удинск или в другое место[?]

О. Было предложение идти на Якутск, но я сказал, что не таковой трус и не пошёл.

В. К какой партии себя причисляете.

О. К партии социалистов революционеров максималистов. Состоял в партии во Владивостоке, в Николаевске не состоял за фактическим отсутствием организации.

Обвиняемый просит дать очную ставку с Тряпицыным, каковое заявление принимается к сведению. Обвиняемый уводится.

За поздним временем вносится два предложения. 1/ допросить БЕЛЯЕВА, а остальных обвиняемых отвести под стражу. 2/ Увести всех и отложить заседание до 8 час. утра. Единогласно принимается второе[.] Предлагается отделить опрошенного тов. ДЫЛДИНА от остальных арестованных, чтобы отнять возможность сговора. Принимается единогласно[.] Начальник штаба тов. АНОШКИН оглашает два внеочередных заявления. I/ о праве Ревштаба на представительство в суде, I[I] / о скорейшем разбирательстве[,] не увлекаясь следствием. По первому заявлению собрание подтверждает право Ревштаба, по второму принимает к сведению[.] Заседание закрывается в 11 час. вечера.

Подлинный за надлежащими подписями. С подлинным верно: Секретари народнаго суда /подписи/

П Р О Т О К О Л

Второго заседания Народного Суда Сахалинской Области[,] состоявшагося в селении Керби 9 июля 1920 года

Собрание открывается в 8 час. 45 мин[.] утра при 73 членах суда[,] председательствует товарищ председателя тов. ВОРОБЬЕВ.

Вносится предложение пересмотреть порядок [о]суждения и опроса. Открываются прения. Ряд ораторов говорит о нецелесообразности таких опросов, как опрос ДЫЛДИНА. Члены суда разбрасываются, повторяются, много времени тратиться на маловажные вопросы, а самое необходимое упускается из вида. Тов. СОРОКИН не допускает отступления от тщательных опросов мало виновных подсудимых, нужных для суда, как свидетельские показания, но призывает опрашивающих не повторяться. Оглашается внеочередное заявление отдела вооружения о разборе сегодня же дела главных виновников. Принимается к сведению. Тов. ВОРОБЬЕВ, предлагая не отступать от принятаго порядка опроса, в то же время находит необходимым ограничить время опроса каждым членом суда двумя минутами.

Тов. АНОШКИН находит достаточным задавать каждому обвиняемому 3−4 более важных вопроса, каковые теперь же наметить, причем дело разбирать в порядке виновности, начиная с главных и не вызывая всех в суд. Тов. ГРОБОВСКИЙ предлагает теперь же вынести резолюцию по внеочередному заявлению отдела вооружения. Тов. АНОШКИН вносит конкретное предложение не производить подробнаго следствия над «Главковерхами» и приступить к суду по особо составленному списку начиная с главных виновников. Единогласно принимается. Составляется список подсудимых по очередям, по заявлениям членов суда с мест[.] В первую очередь назначаются ТРЯПИЦЫН, Нина ЛЕБЕДЕВА, харьковский ОЦЕВИЛЛИ[,] ЖЕЛЕЗИН, дед - ПОНОМАРЕВ[,] САСОВ и «ОСЬКА КРУЧЕНЫЙ». Такая очередь большинством утверждается. Тов. СОРОКИНЫМ вносится предложение доставлять в суд обвиняемых по одному для короткого опроса[,] тов. АНОШКИНЫМ вносится предложение в первую очередь судить заочно. Предложение т. Аношкина большинством против 23 отклоняется. Большинством принимается первое предложение. Председательствующий предлагает членам суда представить записки с вопросами подсудимым. Вводится Тряпицын. Допрос ведётся т. председателем т. ВОРОБЬЕВЫМ.

О. Анархист-индивидуалист.

О. Я был ранен и потому не могу ответить на этот вопрос.

В. Признаете ли Вы себя виновным в гублении мирнаго населения Японии.

О. Безусловно не признаю.

В. Почему и по чьему распоряжению сожжен гор. Николаевск[?]

О. По распоряжению военревштаба и согласно телеграммы тов. ЯНСОНА следующаго содержания: «"Вы должны во что бы то ни стало удержать гор. Николаевск. Этим Вы оказываете неимоверную услугу Советской России и ответственность падает на Вас. Материал по этому поводу должен привезти Степан ШЕРИ[,] командированный мною в Иркутск["].

В. По чьему распоряжению уничтожалось мирное население Сахалинской области.

О. Мирное население вообще не уничтожалось. Может быть зададите вопрос[,] почему уничтожалась известная часть населения. Уничтожался лишь контр-революционный элемент.

В. Знаете ли Вы[,] что уничтожено около половины населения области?

О. Мне неизвестно.

В. Ваша настоящая фамилия ТРЯПИЦЫН.

В. Знаете ли Вы в Красноярске семью МАШНИНЫХ.

О. Нет, знаю там только одну девушку[,] кажется[,] сестру ЗИНИНА[.]

В. Знает ли Вас кто-нибудь из населения Сахалинской области.

О. Вряд ли. Даже могу сказать с уверенностью, что меня здесь никто не знает.

В. Почему и по чьему распоряжению уничтожены в Николаевске видные советские деятели: БУДРИН, ИВАНЕНКО, МИЗИН и др.

О. По моему. Зная прежнюю деятельность МИЗИНА, зная, что ему весной на Хабаровской конференции было вынесено недоверие[,] я.. я. ну, сами знаете, что. Будрин, Иваненко за организацию китайских отрядов с тайной целью судом [среди] приговоренных к расстрелу не были, а потом расстреляны по постановлению Ревштаба и по моему личному распоряжению.

В. Почему Вы окружили себя преступным элементом[:] ЛАПТА, БИЦЕНКО, РЫЖОВ, НЕХОТИН и т. д.

О. О преступности Лапты знал, но знал его работу в партизанских отрядах, знал, что он может быть полезен в военном отношении, что он от нас не уйдёт, и потому держал. Других же [как преступников] не знал, вообще не окружал себя преступным элементом.

В. Была ли у Вас своя контр-разведка.

О. Была. Кто именно не помню. Был ЛАПТА[,] затем ХАРЬКОВСКИЙ[,] других не помню, черт его знает[,] кажется ОЛЬШАНСКИЙ был. чуть ли не был САСОВ. Эта кучка имела наблюдение за всем и между прочим за следственной комиссией.

Обвиняемый просит объявить ему суть обвинения[.]

Председатель объявляет, указывая р[у]кой на окно, за которым лежит труп девочки, [с] рассеченным черепом: «Вы обвиняетесь, как диктатор. Жертва налицо». Обвиняемый отвечает: «Я не отрицаю, что был диктатором и что не шел по программе большевиков, но прошу объявить[,] обвиняюсь ли я как революционер или как контр-революционер..»

Председатель объявляет: «Вы обвиняетесь как диктатор, уклонившийся от основ советской власти, как виновник уничтожения мирного населения».

Вводится Нина ЛЕБЕДЕВА-КНЯЖКО .

В. К какой принадлежите партии.

О. Социалистов-революционеров максималистов[.]

В. Почему уничтожено в г. Николаевске мирное население Японии и по чьему распоряжению.

О. Я этого не касалась.

В. Почему расстреляны Советские деятели БУДРИН, ИВАНЕНКО, МИЗИН и др.

О. На этот вопрос также не могу ответить[,] в военные дела не вмешивалась.

В. Как Вы могли не знать[,] будучи Начальником Штаба.

О. У меня были только канцелярские обязанности. Мне ничего не говорили. Даже смеялись надо мною, когда я защищала кого-нибудь, говорили, что я защищаю потому что женщина.

В. Кто был в личной контр-разведке Тряпицына.

О. Об ней ничего не знаю.

В. Считаете ли Вы себя участницей дел Тряпицына, были ли у Тряпицына от Вас секреты.

О. В военные дела не вмешиваюсь и военных дел не знаю.

В. Знаете ли цель уничтожения мирнаго населения Сахалинской области.

О. Об этом не знаю. Ревштабом было отдано распоряжение всем комиссариатам об изъятии белогвардейскаго элемента.

В. Правильна ли Ваша фамилия.

О. Да[,] правильна ЛЕБЕДЕВА, а КИЯШКО дана мне на Хабаровской конференции.

В. Выдавали ли Вы мандаты за своею подписью на право расстрела?

В. Вступая в должность начальника штаба[,] знали ли Вы возлагаемые на Вас тем самым обязанности.

О. Мне было предложено заведывать канцелярией. В военных же делах ничего не понимаю.

В. Подписывали ли Вы распоряжение об уничтожении китайцев[,] задержанных в устье Аргуни.

О. Об уничтожении распоряжении не было, а о задержании было.

Подсудимой предоставляется три минуты для последняго слова.

Обвиняемая говорит, что ея обязанности заключают заведывание канцелярией, шифрование телеграмм, составление информаций, вообще в письменной работе, что она в военные дела не вмешивалась[,] так как ничего в них не понимала, что об избиении населения ничего не знала, говорит: «Вообще совершенно не понимаю в чем дело, в чем меня обвиняют и за что я подвергаюсь оскорблениям».

Обвиняемая уводится, вводится ХАРЬКОВСКИЙ.

В. Какой Вы партии.

О. Просто большевик. Больше ни к какой партии не принадлежал.

В. Признаете ли себя участником Тряпицына.

О. Не признаю.

В. Были ли в личной контр-разведке Тряпицына.

О. Не был, никакого участия не принимал. Присылались мне мандаты, из которых один я уничтожил.

В. Кто был в личной разведке Тряпицына.

О. Не знаю. Близко к Тряпицыну не стоял.

В. Участвовали ли Вы в расстрелах около оружейной мастерской и по чьему распоряжению.

О. Не участвовал и не знаю[,] по чьему распоряжению [расстреливали]. Мне было не до этого[,] я был с рабочими.

В. Куда Вами отправлялись ручные гранаты и патроны.

О. Отпускались по требованиям Биценко и экспидиционнаго отряда[.]

В. Отправлялись ли патроны по личному распоряжению Тряпицына.

О. В экспидиционный отряд. Кроме того[,] были забраны гранаты ГРАКОВЫМ.

В. Выдавали ли Вы оружие по своему усмотрению.

О. Никакого не выдавал. Только по требованию.

В. Признаете ли себя соучастником Тряпицына.

О. Не признаю.

В. Принимали ли участие в изнасиловании женщин и девушек.

О. Не принимал, наоборот[,] я вырвал из рук конвоиров УТРОБИНУ и БРОННИКОВУ, которых вели для расстрела.

Предоставляется две минуты для последняго слова.

Подсудимый говорит: «При эвакуации я просил об освобождении от должности заведующаго оружием и об откомандировании на фронт. По приезде в Керби был арестован и освобожден БИЦЕНКО. По приезде ВИДЬМАНОВА последний грозил мне арестом. Патроны работал [т. е. изготовлял - прим. публ. ] и хранил для фронта. Никакого участия в делах ТРЯПИЦЫНА не принимал, не считаю себя ни в чем виновным». Председатель обвиняет [по смыслу: разъясняет - прим. публ. ]: «Может быть[,] Вы хотите знать[,] в чем Вы обвиняетесь». Так вот. остатки [населения] Сахалинской области избрали из себя Народный Суд, который судит Тряпицына и его приспешников[;] в качестве тряпицынскаго приспешника обвиняетесь Вы.

Подсудимый уводится. Вводится ОЦЕВИЛЛИ.

В. Какой Вы партии.

О. Анархист.

В. Признаете ли Вы себя соучастником Тряпицына, работали ли Вы с ним в контакте.

О. Я работал по указанию Тряпицына.

В. Действовали ли самостоятельно.

О. По указанию Тряпицына.

В. Почему и по чьему распоряжению уничтожено мирное население Японии в гор. Николаевске.

О. Не знаю, виновным себя не признаю.

В. Что Вы делали во время японскаго выступления.

О. Я командовал орудием против консульства.

В. Почему и по чьему распоряжению сожжен г. Николаевск.

О. По распоряжению командующаго, согласно деректив из Советской России.

В. Почему окружал себя Тряпицын преступным элементом.

О. Не знаю.

В. Знаете ли этот преступный элемент.

О. Определенно не знаю.

В. Почему и по чьему распоряжению уничтожены советские деятели: БУДРИН, ИВАНЕНКО, МИЗИН и др.

О. Это знает следственная комиссия и трибунал.

В. Кто участвовал в личной контр-разведке Тряпицына.

О. Не знаю. Тряпицын ничего об этом не говорил.

В. Знаете ли об ее существовании.

О. Не знаю, было какое то бюро.

В. Присутствовали ли при расстрелах. Кто был исполнителем.

О. Присутствовал при некоторых [расстрелах] согласно распоряжения Тряпицына по указаниям со стороны. Увозил на катере на форватер и.

О. Не был.

В. Лично расстреливали.

О. Было сказано[, что] и расстреливал.

В. Как Ваша настоящая фамилия.

О. ОЦЕВИЛЛИ-ПАВЛУЦКИЙ. Двойная фамилия[.]

В. Участвовали ли Вы в изнасилованиях.

О. Нет[,] ничуть и знать не могу.

В. Куда девали ценности в Керби[?]

О. О ценностях знает ВОЛЬНЫЙ.

В. Об какую жертву Вы сломали свой кинжал.

О. При убиении одного жандарма.

В. Чья жертва доктор КАЙДАЛОВ.

О. Было поручено Ревштабом [казнить Кайдалова] мне и [еще] трем лицам.

В. Участвовали ли вы в расстрелах БУДРИНА[?]

О. Мне было поручено.

В. Кто выдавал мандаты на право расстрелов мирнаго населения[?]

О. Выдавал[и] Главнокомандующий и Начальник Штаба [.]

В. Пользовались ли доверием у Тряпицына, могли ли выпустить невинную жертву из тюрьмы.

О. Если мог застоять [заступиться - прим. публ.] - застаивал.

В. Материал для ареста исходил из следственной комиссии.

В. А лично от Тряпицына.

О. Приказывал и должно было быть исполнено.

Предоставляется 2−3 минуты для последняго слова.

Обвиняемый говорит, что действовал согласно велений своей совести во имя великих идеалов, строго распоряжения исполнял высшей власти как подобает истинному революционеру. Ни в чем себя не может упрекнуть и в [ни]каких преступлениях не признает себя виновным. Председательствующий объявляет сущность обвинения /см. пред./ Подсудимый уводится. Вводится ЖЕЛЕЗИН.

В. Какой вы партии.

О. Большевик просто.

В. Признаете ли себя соучастником Тряпицына. Работали ли с ним в контакте.

О. Нисколько.

В. Почему и по чьему распоряжению уничтожено мирное население Японии в гор. Николаевске.

О. Неизвестно мне было. Участия не принимал.

В. Почему сожжен г. Николаевск и по чьему распоряжению.

О. По распоряжению лично Тряпицына, как база, сожжены Николаевск и Рыбалки.

В. Поступало ли на это распоряжение из Центра.

О. Ничего не было т. мне неизвестно.

В. Почему Тряпицын окружал себя преступным элементом и знаете ли этот преступный элемент.

О. Затрудняюсь ответить. Считаю вредным ВОЛКОВА, пр.[очих] не знаю.

В. Почему были расстреляны видные советские деятели БУДРИН, МЕЗИН и др. и по чьему распоряжению.

О. Считаю БУДРИНА и МИЗИНА советскими работниками. Трибуналом БУДРИН был приговорен к 2-летнему выселению из пределов области. По соглашению с Дылдиным я предполагал освободить Будрина при эвакуации города, но при докладе Тряпицыну последний наложил резолюцию: «Расстрелять».

В. Кто был в тряпицынской контр-разведке и знаете ли об этом[.]

О. Совершенно не знаю и не состоял.

В. Говорили ли Вы, что в городе нужно уничтожить шестилетних детей[,] так как молока в городе мало.

О. Не говорил. Беседовал об этом с НЕЧАЕВЫМ [и] действительно высказался, что буржуазные дети свыше 12−13 лет уже неисправимо вредны.

В. Для какой цели Вы обменивали романовские деньги на советские[?]

О. Подобных обменов не производилось. Виновным в этом себя не признаю.

В. В качестве кого Вы участвовали при разгрузке тюрьмы.

О. В качестве товарища председателя военревштаба.

В. По чьему распоряжению Вы ходили арестовывать по городу[?]

О. Без распоряжения - сам[.]

В. Кто арестовывал учителя Семена Вас.[ильевича] ЭДЕЛЕВА.

О. Я арестовывал ЭДЕЛЕВА и ПОРЕВА[,] его тестя, последний только был освобожден.

В. Поступали ли от кого-либо списки[,] кого надо уничтожать.

О. Нет. Было сделано распоряжение комиссариатам об уничтожении явно контр-революционнаго элемента.

В. Не было ли среди штаба или исполкома лиц, о которых Вы говорили, что их надо спустить [в реку], как гадов.

О. Неговорил, а говорил, что надо взять под следствие[,] напр. [имер, ] Табашник[а.]

В. Получались ли и исполнялись ли Тряпицыным распоряжения из России.

[О.] Фактической связи телеграфом не имел и не имели члены исполкома[,] за исключением Тряпицына и может быть Лебедевой. Мне же ничего не передавалось.

В. Считаете ли Вы все ныне случившееся справедливым.

О. После прочтения вчерашней газеты и если не будет никакого указания [-] считаю совершившееся справедливым.

Представляется 2−3 минуты для последняго слова.

Обвиняемый говорит: «Найденные у меня деньги вручены мне партизаном[,] отобравшим их у арестованного. На разгрузку тюрьмы я отправился, чтобы взять на себя ответственность за разбор дел арестованных. Ведь кому то надо было брать на себя ответственность. Предо мною стояла задача освободить хотя бы трех из ста , сколько мог. Арестованных мною я сдавал в следственную комиссию, например ПОРЕВ, ЭДЕЛЕВ Сем. и др., причем ПОРЕВ был освобожден. Я старый советский работник строго стоял по убеждению на платформе советской власти и был большевиком. Условия Сахалинской области заставляли применить особые условия борьбы и проявлять особую деятельность. Я видел уклонения Тряпицына от правильнаго пути, но сознательно оставался на этой должности и брал на себя всю ответственность. Кому бы то ни было надо было брать на себя всю ответственность за работу в создавшихся условиях и я не хотел сваливать эту ответственность с себя на чужую голову». Обвиняемый говорит на эти тему около 5−6 мин., два раза прося продлить слово[,] так как «я говорю не потому только, чтоб спасти себя. Я уже довольно жил. Ваше дело осудить меня. Прошу мне дать говорить потому[,] что я был ближе к делу и могу сказать больше. Не забывайте, что события, которые мы теперь переживаем, будет разбирать историк и ему будет очень трудно работать[,] если не будет полнаго освещения события. Мое лишнее слово может оказаться ценным для истории». Председательствующий объявляет сущность обвинения /см. пред./ Председательствующий в 11 час. 30 мин. дня объявляет перерыв на 1 час.

Заседание возобновляется в 2 часа дня.

Вводится БЕЗПОЩАДНЫЙ[-]САСОВ.

В. Какой вы партии.

О. Я коммунист.

В. Признаете ли Вы себя соучастником Тряпицына[,] т. е. работали ли в контакте с ним.

О. Только исполнял приказания[.]

О. Ничего не могу по этому поводу сказать.

В. Почему в г. Николаевске уничтожено мирное японское население[?]

О. Не знаю.

В. Почему сожжен город.

О. Будто бы была послана Тряпицыным телеграмма - не знаю куда[,] о том, что если будет натиск врагов[,] город будет сожжен. Более ничего не знаю.

В. Была ли у Тряпицына личная контр-разведка и кто был агентом[?]

О. У меня был мандат в том, что я состою тайным агентом по борьбе с контр-революцией[.]

В. Знаете ли программу коммунистов[?]

О. Немножко знаю.

В. Замечалась ли Вами несправедливость Тряпицына и несоответствие его действий с этой программой.

О. Конечно[,] замечалось.

В. Допустимо ли для коммуниста быть тайным агентом.

О. Не могу ответить.

В. Знаете ли за собой какую нибудь вину.

О. Чтобы не было никакой вины[,] нельзя сказать.

В. Принимали ли участие в изнасиловании женщин и девушек[?]

О. Нет и не знаю об этом, а если бы узнал, то сам бы расстрелял.

В. По чьему распоряжению убито 4 человека с японскими пропусками[?]

О. По распоряжению и почти присутствию Тряпицына[.]

В. Почему расстреливались женщины и дети в Удинске.

О. Не знаю, знает БИЦЕНКО.

В. Почему задерживались беженцы в Удинске.

О. По трудности эвакуации.

В. За что расстрелян МУРГАБОВ[?]

О. Не знаю.

В. По чьему распоряжению расстреляно три семьи в Тыре[?]

О. При мне не расстреливались.

В. Имели ли участи[е] в работе непосредственно с Тряпицыным[?]

О. Тайнаго участия не имел.

В. Для чего давались мандаты тайным агентам[?]

О. Для обнаружения офицеров, контр-разведчиков и т. п.[,] я так понимаю.

В. Лично расстреливали кого нибудь[?]

О. Тряпицын сказал взять из тюрьмы троих и одного я сам застрелил.

В. Лично смертные приговоры выносили.

О. Не выносил.

В. Только по распоряжению Тряпицына.

В. Куда делись ценности из Николаевска.

О. Точно не знаю.

В. Кто расстрелял машиниста с катера Казакевич[а?]

О. Не знаю.

В. Знаете ли тов. Сергеева[?]

О. Не знаю.

В. Почему переименовали фамилию на Безпощадный Сасов[?]

О. Так себе[, это] нисколько значения не имеет.

В. Почему пулеметы держались в Удинске и Керби, а не на фронте[?]

О. Про пулеметы Тряпицын не знал, а в Удинске потому что не собирались отправить.

В. Кем расстреляны два артиллериста[:] Менера [и] I тех.[ник] партизан[?]

О. По моему распоряжению за неисполнение приказаний.

В. Сколько Вы за последнее время переменили жен.

О. Жил с одной.

В. Признаете ли себя в чем виновным.

О. Не признаю.

Предоставляется две минуты для последняго слова. Обвиняемый говорит: «Я не знаю[,] в чем я виноват. Я исполнял только приказания, расстреливал не я, а Биценко. Биценко приказал убить Боголюбского. Он хотел меня расстрелять и меня уже раздевали. Если я приказал расстрелять Менер, то я так и должен был сделать, как командующий фронтом. Я считаю себя не виновным».

Председательствующий объявляет сущность обвинения /см. пред./ Подсудимый уводится. Вводится дед-ПОНОМАРЕВ.

В. Какой Вы партии.

О. С 1905 г. придерживался [партии] соц.[иалистов] рев.[олюционеров] левых.

В. А теперь[?]

О. Колыхаюсь немного[,] но не правею.

В. Работали ли в контакте с Тряпицыным[?]

О. В отношении развития революции - да. В деспотичности власти нет.

В. Почему уничтожено мирное население Японии Николаевска[?]

О. Не знаю[,] не участвовал.

В. Почему сожжен гор. Николаевск[?]

О. Не могу сказать.

В. Почему Тряпицын окружил себя преступным элементом.

О. Не знаю.

В. Была ли у Тряпицына тайная контр-разведка и кто в ней участвовал.

О. Не знаю, не могу сказать.

В. Считаете ли Вы случившийся факт переворота справедливым[?]

О. Если Вы[,] товарищи[,] борцы за народ и свободу, то Вы справедливы, вследствии тех причин, которые мне может быть и предъявите.

В. Знаете ли Вы о терроре и насилиях над мирным населением.

О. Темные пятна. Это темные пятна революции и мне это очень неприятно.

В. Сколько Вам лет.

Предоставляется две минуты для последняго слова. Обвиняемый говорит: «Я много лет боролся за правду, за народ и в последнее время боролся за то-же. Мне больно и тяжело было видеть те уклонения от правды, которые допускались. Будьте чисты и идите за народ и Вы будете на правильном пути. Как можно меньше [проливайте] крови». Председательствующий объявляет сущность обвинения /см. пред./ Подсудимый уводится. Вводится ОСЬКА КРУЧЕНЫЙ.

В. Как Ваша фамилия.

О. ТРУБЧАНИНОВ[.]

О. Не знаю[.]

В. Сколько Вам лет.

О. 64 года[.]

В. К какой партии принадлежите.

О. Чернорабочий[,] с 14 года по тюрьмам.

В. Принимали ли участие в гублении детей и женщин[?]

О. Рубил по приговору САСОВА, КУЛИКОВА и др.

В. Рубили.

О. Рубил[,] нам в привычку.

В. Сколько сделали убийств[?]

О. Три, только три[.]

В. По чьему распоряжению убивались дети[?]

О. По распоряжению САСОВА[,] без [указаний] ТРЯПИЦЫНА[.]

В. Кто еще принимал участие в убийствах.

О. В убийстве принимали участие КУЛИКОВ, МОРОЗОВ, КУЗЬМИН, КОСТИН, и др.

Предоставляется две минуты для последняго слова - «Я зарубили [так! - публ.] только троих, было приказано"[.] Подсудимый уводится.

Зачитывается выработанный секретариатом схематический проэкт приговора. Единогласно, принципиально принимается. Открываются прения по вопросу о порядке выяснения степени виновности каждаго из подсудимых и определения меры наказания. После непродолжительных прений подавляющим большинством принимается следующее положение: I. Суждение [о] виновности производится по очереди о каждом подсудимом отдельно. II. Предоставляется каждому члену [суда] высказываться «за"[,] т. е. в пользу обвиняемаго. III. Когда все желающие «за» выскажутся, предоставляется право каждому члену суда высказаться против. IV. Когда все желающие против выскажутся, решение выносится посредством последовательнаго голосования следующих предложений:

1/а. Кто считает такого то виновным

б. Кто против

в. Кто воздержался

2/а. Кто находит необходимым применить к такому то как меру наказания смертную казнь.

б/ кто против

в/ кто воздержался.

3/а. Кто находит необходимым подвергнуть такого-то тюремному заключению с назначением на общественные работы, впредь до вос-[с]тановления связи с Благовещенском.

б/ Кто против[.]

в/ Кто воздержался[.]

4/ Если не одно из предложений, заключающих в себе меру наказания не собирает большинства, то вносятся новые предложения о мере наказания и ставятся на баллотировку.

5/ Все указанные решения выносятся открытым голосованием, путем поднятия рук при открытых дверях.

Суд приступает к суждению о виновности.

ТРЯПИЦЫН.

Желающих высказаться «за» нет. Против высказывается несколько ораторов, указывающих, что всякие прения излишни. Членам суда, как и всему народу[,] преступления Тряпицына видны и картина его деятельности яснее[,] чем может дать судебный материал и обвинительные речи. Достаточно вспомнить о наполненной трупами Амгуни, о горах трупов, которые вывозились на катерах на форватер в Николаевске на Амуре, о полуторах тысяч трупов, брошенных на льду Амура после японскаго выступления, о шайке уголовных преступников, с которыми Тряпицын пьянствовал у себя в штабе, вспомнить, что вдохновлением уничтожения населения был Тряпицын, что всем известно, и всем ясно станет, что ему может быть вынесено только одно наказание - смерть. Только смертью Тряпицына можно обезопасить народ от дальнейших кровопусканий. Производится голосование, которое дает следующие результаты. Виновен [-] единогласно. Смертная казнь [-] единогласно.

ЛЕБЕДЕВА.

Желающих высказаться «за» нет. Против высказывается несколько ораторов, указывающих на злостную преступность подсудимой, упорно отказывающей[ся] от всех возводимых на нее обвинений[,] в тоже время, как каждый гражданин и каждый член суда знает, что она во всем работала совместно с Тряпицыным[;] в делах имеются фактические доказательства ее участия. Ей также не может быть другого наказания, кроме смерти. Голосование дает. Виновна [-] единогласно. Смертная казнь [-] единогласно.

ХАРЬКОВСКИЙ[.]

Желающих высказаться «за» нет. Против говорят представители отдела вооружения, напоминающие, что по доносам и по распоряжению Харьковского производились расстрелы около мастерской оружейной[,] и другие ораторы, указывающие на документальные данные, подтверждающие в участии Харьковского в личной контр-разведке Тряпицына, безграничное доверие последняго к нему[,] ви[д]ное из фактов нахождения у Харьковского пачки мандатов, подписанных Тряпицыным и Ниной ЛЕБЕДЕВОЙ без проставления фамилии уполномачиваемых лиц и напоминающие об отдельных случаях деятельности Харьковского[,] его угрозах расстрелом и т. д. Голосование дает результаты[.] Виновен [-] единогласно. Смертная казнь [-] единогласно при четырех воздержавшихся.

«За» высказывается один член суда, указывающий на старые заслуги ЖЕЛЕЗИНА и необходимость смягчить приговор как старому советскому работнику. Против говорит много ораторов, подчеркивающих факты личных распоряжений ЖЕЛЕЗИНА по уничтожению населения, факт личный по собственной инициативе ловли жертв по домам, факт личнаго задержания Сем. ЭДЕЛЯ, ранее в Хабаровске спассшаго его от ареста белогвардейцами и с риском для себя скрывавшаго долгое время у себя в своей квартире. Голосование дает. Виновен [-] единогласно. Смертная казнь [-] большинством против двух при пяти воздержавшихся.

ОЦЕВИЛЛИ.

«За» нет. Против несколько членов суда, напоминающих, что ОЦЕВИЛЛИ лично руководил расстрелом[,] был активным членом Тряпицынской контр-разведки и его имя вместе с именем МОРОЗОВА было самым страшным [и] наводящим панику на население. Голосование дает. Виновен [-] единогласно. Смертная казнь [-] единогласно при двух воздержавшихся.

«За» нет. Против говорят представителя от партизанских частей фронта[,] указывающие на зверское отношение Сасова к партизанам вообще, на ряд фактов расстрелов[,] на совместную работу с БИЦЕНКО.

ДЕД-ПОНОМАРЕВ[.]

«За» высказывается много членов суда, обрисовывающих Деда, как идейнаго и стараго советского работника, подчеркивающих, что ни в делах суда, ни в каких либо других материалах нет ни одной строки, указывающей на незначительную хотя бы его преступность, напоминающих, что недоброжелательное отношение к Деду несознательной массы объясняется его должностью в Николаевске - комиссар продовольствия и выражающих уверенность в том, что старый преданный работник, всю жизнь работавший для народа, не изменит этому народу на старости лет. Против также высказывается ряд ораторов, указывающих на резкую. [агитацию] Деда Пономарева на всех митингах, на поддержку им всегда мнения Тряпицына и на опасность в связи с этим Деда Пономарева для спокойствия населения. Голосование дает[:] Виновен [-] 75 гол.[осов] против 24 и 4 воздержавшихся. Смертная казнь - нет. Тюремное заключение большинством против 30 голосов.

ТРУБЧАНИНОВ[.]

«За» нет. Против несколько слов с мест: «Что тут говорить[,] всем известно[,] мясник. Сам говорит, что [рубить головы] ему в привычку» и т. д. Голосование дает[:] Виновен [-] единогласно. Смертная казнь [-] единогласно.

Зачитывается проэкт приговора в целом, вносится две незначительных поправки. Приговор принимается единогласно . Возникают прения о порядке приведения приговора в исполнение. После непродолжительных прений единогласно при двух воздержавшихся принимается следующая резолюция:

«Привести приговор над Тряпицыным, Ниной ЛЕБЕДЕВОЙ, ЖЕЛЕЗИНЫМ, САСОВЫМ, ТРУБЧАНИНОВЫМ, ОЦЕВИЛЛИ-ПАВЛУЦКИМ и ХАРЬКОВСКИМ в исполнение сегодня же 9 мая [так! - публ.]. Место и время приведения в исполнение приговора предоставить военно-революционному штабу с присутствием 7-ми представителей от Народнаго Суда, которых избрать немедленно».

Вносится предложение об избрании упомянутых в резолюции 7-ми представителей из числа желающих и об обязательном их участии при приведении приговора в исполнение. Принимается без прений. Желающие [присутствовать при расстреле] записываются у председателя. В 9 часов вечера заседание закрывается.

Подлинный за надлежащими подписями. С подлинным верно: секретари Народного Суда /подписи/

Верно Секр[етарь] Вит. Ларин

ГАНО. Ф. П-1. Оп.2. Д. 23. Лл.1−5об. Машинописная копия, заверенная подписью секретаря суда В.Ф. Ларина (автограф красными чернилами); ряд мест подчёркнут красным карандашом. В верхней части первого листа рукописные записи чёрными чернилами: «Секр. Архив XII - А/в Вх 281/сек 18/I.»; и красными чернилами: «т. Гончаровой ».

Биографический указатель

Андреев Иван Тихонович (1884 - 1932), член компартии с 1917 г., образование - 2 класса земской школы. Офицер-артиллерист, в 1919 г. перешёл к партизанам; в 1920 г. председатель временного Военно-революционного штаба, организатор ареста и осуждения Тряпицына и его сообщников. Командующий Охотским фронтом, с 16 июля 1920 г. - член областного Ревкома в качестве заведующего военной частью, член временного Сахалинского обкома РКП (б). Затем заведовал артиллерийскими складами в г. Свободном, председатель волисполкома и воинский начальник демаркационной линии с японцами в с. Мариинское-на-Амуре. С лета 1922 г. в лесничестве в село Рыковское на о. Сахалин в японской зоне оккупации. Затем переехал в Китай; умер в Шанхае.

Биценко (Орлянковский) - вероятно, служил в Белой армии. Доверенный человек Тряпицына, раскрывший, по мнению последнего, заговор большевиков, после чего был назначен помощником командира Софийской группы партизан. Организатор террора на Амгуни после эвакуации Николаевска. Согласно показаниям ряда свидетелей, вместе с ним активно уничтожали людей целыми семьями партизаны Буря, Лобастов и Журбин. Разоблачён и убит Б. А. Дылдиным в июне 1920 г. во время взаимной перестрелки.

Будрин И. А. - командир Первого Амгуно-Кербинского горного партизанского полка, затем комиссар горной промышленности Николаевской коммуны. Арестован 14 апреля 1920 г. по обвинению в заговоре, был осуждён к высылке. Расстрелян 24 июня 1920 г.

Волков (Соколов) Александр Иванович, 19 лет; вероятно, из криминальных кругов; адъютант Тряпицына для особых поручений. Расстрелян.

Вольный Анатолий Ипполитович, 26 лет, уроженец Бахмута Екатеринославской губ., - партизан из окружения Тряпицына, 19 мая 1920 г. был командирован в район Амгуни с полномочиями арестов и расстрелов, активный организатор террора в пос. Керби. По суду был оправдан и освобождён.

Воробьёв П. Я. - служил в белой милиции на Кербинских приисках, затем партизан, во время уничтожения Николаевска-на-Амуре организовал сожжение дома с молящимися в нём баптистами. Заместитель председателя «суда 103-х».

Дылдин Борис Аркадьевич, 26 лет, большевик; малограмотный, уроженец с. Усолье Пермской губернии; комиссар юстиции Николаевской коммуны, председатель ревтрибунала г. Николаевска-на-Амуре; арестован, но 13 июля 1920 г. освобождён как оправданный.

Железин Фёдор Васильевич, 35 лет; коммунист; уроженец с. Ручей Курмыжского уезда; учитель с. Богородское; член президиума и председатель Сахалинского областного исполнительного комитета. Расстрелян.

Залобанов (вероятно, Лобанов Н.) - партизан, секретарь «суда 103-х».

Калмыков Иван Павлович (1890 - сентябрь 1920, Гирин, Китай) - войсковой атаман Уссурийского казачьего войска, организатор антибольшевистской борьбы в Приморье. Арестован китайцами 29 февраля 1920 г. по обвинению в уголовных преступлениях, убит конвоем при попытке бежать.

Клячин В. - партизан, в июле 1920 г. - председатель трибунала Удинского гарнизона Сахалинской обл.

Краснощёков (Тобельсон) Александр Михайлович (1880 - 26 ноября 1937, Москва). Член компартии с 1896 г. Из семьи еврея-приказчика, в 1898 г. был арестован и сослан. В 1902 г. эмигрировал в Германию, затем в США, где вступил в Социалистическую трудовую партию Америки, был близок к анархистам. Окончил в 1912 г. Чикагский университет и занимался адвокатской практикой, основал Рабочий университет Чикаго. Летом 1917 г. вернулся в Россию, вступил в партию большевиков. Был членом Владивостокского совета, председателем Никольско-Уссурийского комитета РСДРП. В 1918 г. - председатель Дальсовнаркома, руководитель штаба Дальневосточного большевистского подполья. В 1920-1921 гг. член Дальбюро ЦК РКП (б), председатель правительства и министр иностранных дел Дальневосточной республики. В 1922-1923 гг. работал заместителем народного комиссара финансов РСФСР, членом президиума ВСНХ РСФСР, председателем правления Промбанка СССР. Арестован в сентябре 1923 г. за служебные злоупотребления, осуждён на 6 лет заключения, освобождён в январе 1925 г. С 1926 г. возглавлял Главное управление новых лубяных культур Наркомзема СССР и Институт нового лубяного сырья. Арестован 16 июля 1937 г., расстрелян. Реабилитирован в апреле 1956 г.

Лапта (Рагозин) Яков - грузчик в Хабаровске, член революционного подполья, после ареста калмыковской контрразведкой предал многих подпольщиков и был освобождён; в 1919 г. командир одного из отрядов армии Тряпицына, в 1920 г. помощник Тряпицына по командованию вооружёнными силами Николаевской коммуны. Был убит партизанами в 1920 г. при отступлении к Хабаровску.

Ларин Виталий Филиппович (1885 - 19 декабря 1937, Ростов-на-Дону), член компартии с 1914 г. Из семьи учителя. С 1919 г. секретарь Донского комитета РКП (б), недолгое время работал в ДВР. В 1922-1924 гг. учился в Комакадемии (Москва). С 1928 г. - председатель Северо-Кавказской крайКК ВКП (б). В 1932-1937 гг. - председатель Северо-Кавказского и Азово-Черноморского исполнительных комитетов. Член ЦКК ВКП (б) в 1924-1934 гг. Арестован 11 июня 1937 г., расстрелян. Реабилитирован в 1956 г.

Лебедева (Кияшко) Нина (ок. 1895 - 9 июля 1920) - уроженка Пензенской губернии, училась в гимназии, эсерка. Была сослана в Сибирь. После Февральской революции организовывала Читинский союз эсеров-максималистов, секретарь горсовета рабочих депутатов, затем бежала в Благовещенск и Хабаровск, где была секретарём подпольной организации. С 1919 г. - член Хабаровского военно-революционного штаба, в 1920 г. - начальник штаба армии Тряпицына. Расстреляна.

Мизин Григорий - коммунист, с лета 1919 г. командир Синдинского партизанского отряда в низовьях Амура. Расстрелян по указанию Тряпицына 24 мая 1920 г.

Мишин И. П. - партизан, заместитель председателя «суда 103-х».

Морозов Михаил Георгиевич, 29 лет; уроженец с. Денисовка Удского уезда Сахалинской обл.; член следственной комиссии. Расстрелян.

Мургабов - капитан Белой армии, участвовал как наблюдатель при переговорах Тряпицына с японским гарнизоном Николаевска-на-Амуре в феврале 1920 г., затем вступил в армию Тряпицына. За то, что не смог около Тырского утёса и с. Мариинско-Успенского установить действенные минные заграждения, был замучен партизанами.

Нечаев (Случайный) - партизан.

Овчинников Антон Захарович - председатель суда «103-х», эмигрировал в США, автор мемуаров: Ovchinnikov A. Z. Memoirs of the Red Partisan Movement in the Russian Far East // The Testimony of Kolchak and Other Siberian Materials, in E. Varneck, and H. H. Fisher (eds). - Stanford, 1935. РР. 265−328.

Оцевилли-Павлуцкий Иван Куприянович (Кирьянович), 33 лёт; эсер-максималист; бывший каторжанин Нерчинской каторги; в 1919 г. командир Синдинского партизанского отряда; комиссар труда Николаевской коммуны и член тайной контрразведки Тряпицына. Расстрелян.

Пономарёв Степан Лукич (Дед Пономарёв), 56 лет; служил в Благовещенске в торговой компании Чурина, эсер-максималист; комиссар продовольствия Николаевской коммуны. Осуждён 9 июля 1920 г. к тюремному заключению.

Птицын С. - секретарь «суда 103-х» в Керби; автор воспоминаний.

Сасов-Беспощадный Ефим Варфоломеевич, 34 лет; коммунист; уроженец д. Матвеевка Приамурской обл. В 1920 г. - командир корейского партизанского отряда, глава реквизиционной комиссии. С мая 1920 г. командовал Богородским фронтом. Расстрелян.

Трубчанинов-Кручёный Иосиф Сидорович (Оська Кручёный), 64 лет; профессиональный уголовник-рецидивист; член чрезвычайной следственной комиссии и исполнитель приговоров. Расстрелян.

Тряпицын Яков Иванович (апрель 1897 - 9 июля 1920) - анархист, из семьи зажиточного крестьянина с. Севостейка Муромского уезда Владимирской губ. Окончил 4-кл. сельское училище, крестьянствовал. С 1915 г. - помощник машиниста в паровозном депо, с 1916 г. доброволец на фронте, награждён Георгиевским крестом. Весной 1918 г. демобилизован и уехал во Владивосток, грузчик в порту. Партизанил под Сучаном и Гродеково, после разгрома отряда японцами в июле 1919 г. бежал в Приамурье и командовал партизанским отрядом в районе станции Корфовская. С апреля 1920 г. - командующий Красной Армии Николаевского округа. Расстрелян.

Усов В. - партизан, секретарь «суда 103-х».

Харьковский Макар Михайлович, 37 лет; заведующий отделом вооружения народно-революционного штаба. Расстрелян.

Цыганок - секретарь президиума Сахалинского облисполкома.

Шери (Шерий) Степан И. - партизан, командир Анархо-коммунистического полка, затем официальный представитель штаба Николаевского округа, с целью организации защиты Николаевска от японцев был откомандирован в Якутск, Иркутск и Красноярск «…для сношений с советским правительством Сибири и переговоров с советскими организациями указанных городов».

Бузин (Бич) Д. С . Партизанско-повстанческое движение в низовьях реки Амура // Революция на Дальнем Востоке. М.-Пг., 1923. Вып.1. С. 13. Это не мешает Г. Левкину заявлять следующее: «Большинство населения Николаевска было пробольшевистским, вот и ушли из города от японцев» // Левкин Г. Г . Было, но быльём не поросло. Хабаровск, 2006. С. 125. Рабочих, обслуживавших богатейшие рыбные промыслы Николаевска, насчитывалось немало, но они были сезонными, занятыми в основном летом и осенью.

Показания А. А . Табанакова от 1 марта 1937 г. // Отдел спецдокументации при Государственном архиве Алтайского края (ГААК). Ф. Р-2. Оп.7. Д. 5215 (АСД по обвинению И. Я. Третьяка, А. А. Табанакова, А. И. Алексеева-Кулеш и др., 1937 г.). Т.5. ЛЛ. 7−12. Характерен один из вопросов следователя к Табанакову: «Мы имеем данные о том, что состоя в дивизии ТРЕТЬЯКА, вы занимались мародёрством и насилованием женщин, ТРЕТЬЯК знал об этом, но никаких мер. не предпринимал, так как был вам во многом обязан. Подтверждаете вы это?» В ответ Табанаков сказал: «Вижу, что следствие меня хорошо знает. ТРЕТЬЯК поручил мне создать агентуру среди партизан и через неё выяснять настроение партизан и обо всём ему докладывать» // Там же. Т.5. ЛЛ. 55, 59−60.

Ауссем О. Х . Николаевская на Амуре Коммуна (1920 г.) // Пролетарская революция. 1924. № 5. С. 36−63.

Согласно мемуарным источникам, в дни массового истребления горожан в конце мая 1920 г. все медики и фармацевты Николаевска были завалены просьбами отчаявшихся людей продать им яд.

Партизаны-коммунисты Мизин, Будрин, его сын Борис, а также Ковалёв, Березовский, Кононов, Корякин, Иваненко были расстреляны 24 мая 1920 г.

Согласно приговору, Я. И. Тряпицын «…с 22 мая по 2 июня 1920 года в городе Николаевске-на-Амуре и в период с 22 мая по 4 июля включительно в пределах Сахалинской области, допустил ряд беспричинных арестов и расстрелов мирных граждан и их семейств, разными, частью, не выясненными должностными лицами, то есть, в бездействии власти. В том, что он, Тряпицын, 27 мая отдал распоряжение расстрелять ряд активных советских работников, коммунистов, как-то - Будрина, Мизина, Иваненко и других без достаточных и даже без всяких к тому оснований, то есть, в убийстве и превышении власти и в активной борьбе с коммунизмом. В том, что он, Тряпицын, за этот же период времени отдал ряд распоряжений и указаний подчинённым лицам по массовому уничтожению мирных граждан и их семейств в городе Николаевске-на-Амуре и в сельских местностях Сахалинской области, каковые распоряжения большей частью уже приведены в исполнение, то есть, в превышении представленной ему по должности власти, в убийстве и в призыве к совершению убийств и насилия. В том, что он, Тряпицын, отдал ряд распоряжений и указаний по расстрелу некоторых товарищей партизан, разных частей, без достаточных и даже без всяких к тому оснований, то есть, также в превышении власти, в убийстве и в призыве к убийству. В том, что он, Тряпицын, за всё время состояния в должности командующего войсками Красной Армии, отклонился от направления политики Советской власти, оказывал давление на должностных лиц, явно подрывая доверие к коммунистическому строю, то есть, в активном выступлении против власти Российской Социалистической Федеративной Советской Республики. Лебедеву, занимавшую должность начальника штаба Красной Армии Николаевского округа, Харьковского, заведующего отделом вооружения того же штаба, Оцевилли, комиссара труда Сахалинской области, Железина, председателя областного исполкома, Деда-Пономарёва, комиссара продовольствия Сахалинской области, Сасова, коман­дующего Амгуно-Тырским фронтом - в соучастии в вышеназванных преступлениях. Трубчанинова, - в убийстве и истязаниях мирных граждан, совершенных по наущению. Народный суд признал ТРЯПИЦЫНА, ЛЕБЕДЕВУ, ХАРЬКОВСКОГО, ЖЕЛЕЗИНА, ОЦЕВИЛЛИ, САСОВА И ТРУБЧАНИНОВА в выше указанных преступлениях виновными, а ДЕДА-ПОНОМАРЕВА в них не виновным, а виновным в активной защите власти Тряпицына. На основании веления своей совести ПОСТАНОВИЛ: за содеянные преступления, повлёкшие за собой смерть около половины населения Сахалинской области, разорившие весь край, постоянно подрывавшие доверие к коммунистическому строю среди трудового населения области и могущие нанести удар по авторитету Советской власти в глазах всего мира, граждан ТРЯПИЦЫНА Якова, ЛЕБЕДЕВУ Нину, ХАРЬКОВСКОГО Макара, ЖЕЛЕЗИНА Фёдора, ОЦЕВИЛЛИ-ПАВЛУЦКОГО Ивана, САСОВА Ефима и ТРУБЧАНИНОВА подвергнуть СМЕРТНОЙ КАЗНИ через расстреляние, а ДЕДА-ПОНОМАРЕВА подвергнуть тюремному заключению с назначением на общественные работы вплоть до восстановления связи с г. Благовещенском». Смоляк В. Г. Междоусобица. С. 95−97.

Известно, когда идет война - льется кровь, после войны - льются чернила. В бою чаще всего гибнут лучшие, потому что не прячутся за спины ребят.

А оставшиеся в живых тыловики превращаются в героев благодаря словоблудию и искажению фактов.

Примером тому командующий Красной Армией Нижнего Амура Яков Иванович Тряпицын, о деятельности которого писали как большевики, так и их противники. Разумеется, подача материала, у авторов по разные стороны баррикад, была одинаково тенденциозной...

Победа партизан над белогвардейцами и японцами, кровавая провокация интервентов, поджог Николаевска-на-Амуре - в центре этих событий значится фамилия Тряпицына.

Яков Тряпицын из партизанского отряда в 19 человек смог довести численность Красной Армии Нижнего Амура до нескольких тысяч, сформированных в пять полков, армия имела артиллерию, катера и пароходы. Он уничтожал японцев в Николаевске-на-Амуре и белогвардейцев от Хабаровска до Сахалина.

Когда был вынужден оставить Николаевск, эвакуировал население в таежные районы, а порт и город сжег, чтобы японцы не могли организовать около устья Амура военно-морскую базу.

Этого человека яростно чернили: японцы - за то, что он опозорил «непобедимую» императорскую армию, белые - за то, что уничтожил их вооруженные силы на Нижнем Амуре и восстановил Советскую власть, а большевики обвиняли его в анархизме... Так кто же он: герой или бандит?

Яков Иванович (1898 г. рождения), был из семьи ремесленника-кожевника из Устюга Великого. Высокого роста, хорошо сложен, привлекательной внешности, с серьезным лицом и серыми пронзительными глазами, мягкой, располагающей улыбкой.

Среди сверстников отличался решительностью и бесстрашием.

Во время Первой мировой войны вольноопределяющимся пошел на фронт, был произведен в прапорщики. Награжден двумя Георгиевскими крестами.

В октябре 1917-го Кексгольмский лейб-гвардейский полк, в котором служил Тряпицын, выступил на стороне большевиков, потом Яков вступил в Красную гвардию и принимал участие в подавлении Самарского мятежа.

В 1918 г. Тряпицын арестован белыми в Иркутске. После побега из тюрьмы он пробрался в Приморье, где вошел бойцом в отряд Шевченко. Из-за разногласий в вопросах партизанского движения он с небольшим отрядом перешел в район Имана, где действовал самостоятельно.

Летом 1919 г. около тридцати человек под командованием Тряпицына участвовали в боях возле железнодорожных станций Кругликово и Верино.

На стороне партизан

В 2 часа ночи 10 ноября 1919 г. отряд Тряпицына выступил из села Вятского. Так начался поход вниз по Амуру, с целью освобождения Николаевска-на-Амуре.

О подвигах Тряпицына кое-что известно. Однажды, чтобы избежать кровопролития (или ради авторитета среди партизан?), он отправился в распоряжение белых для переговоров.

Появление командующего партизанского движения оказало на солдат сильное психологическое воздействие. Тряпицын передал им письма и рождественские подарки от родственников.

Между тем, число партизан достигло полутора тысяч. Отдельные отряды свели в два полка. Одним стал командовать Бузин-Бич, другим Наумов-Медведь.

Создали вспомогательные части: связи, снабжения, медико-санитарную и транспортную. Вводилась жесткая воинская дисциплина. Всюду, где прошли партизаны, восстанавливалась Советская власть.

В Николаевске среди белогвардейцев возникла растерянность и паника. Начальнику гарнизона Медведеву удалось сколотить отряд лишь в 250 человек.

Вся надежда была на японцев. Майор Исикава, командовавший японскими войсками в городе, решил встретить партизан на подступах, но не успел. Уже к 20 января 1920 г. партизаны окружили Николаевск. Насколько известно, партизаны послали в город парламентеров...

Они не вернулись, этим японцы и белогвардейцы поставили себя вне закона.

Убедившись, что город не будет сдан без боя, партизаны для начала овладели крепостью Чныррах, прикрывавшей Николаевск с моря, а 29 февраля 1920 г. вошли в город. Японцы тут же вспомнили про декларацию генерал-лейтенанта Сирамидзу о соблюдении японской армии нейтралитета.

Власть перешла к Советам. Однако в ночь с 11 на 12 марта 1920 г. японцы предательски напали на части Красной Армии. Окружив штаб, они подожгли ракетами здание и открыли по нему ружейно-пулеметную стрельбу.

На улицах вели огонь по казармам. Тряпицын был дважды ранен, просил товарищей пристрелить его, но в итоге он был спасен.

Бои в городе продолжались еще три дня, а после победы над японцами жизнь в Николаевске пошла своим чередом. Тряпицын стал командующим Охотским фронтом. Приказ о назначении (№ 66 от 22 апреля 1920 г.) на такую высокую должность подписал главнокомандующий Народно-Революционной армией Эйхе.

Николаевск сожгли

Тем временем японцы, разгромив революционные вооруженные силы в Приморье и Хабаровске, готовились с началом навигации направить канонерские лодки и крейсеры для занятия Николаевска.

Кроме того, был высажен десант на Сахалине и в Де-Кастри. Николаевцы начали готовиться к обороне. (Об этом роман Я.Л.Ловича [наст. фамилия Дейч] «Враги», переиздан в 2007 г.).

Автор рассказывает, как на северном фарватере амурского лимана красные затопили баржи, груженные камнями, около с.Софийского поставили подводные мины, а в устье реки Амгунь около Тырского утеса - артбатареи.

Но поняв, что город не удержать, 10 апреля 1920 г. решили произвести эвакуацию в Керби (ныне пос. им. Полины Осипенко) за полтысячи километров от Николаевска, в самую глубь тайги.

30 мая 1920 г. эвакуацию города завершили, и в ночь на 1 июня Николаевск запылал... (Подробнее - в книге В.И.Юзефова «Годы и друзья старого Николаевска: Сборник очерков и новелл о Николаевске-на-Амуре», издан в 2005 г.).

Гражданское население и раненые были доставлены в Керби пароходами. Бойцы весь путь проделали пешком. Вот как описывает этот путь в книге «Волочаевка без легенд» (1999 г. изд.) Григорий Лёвкин:

«Участник этого похода Трушенко вспоминал, что шли, огибая озера Чля и Орель, в направлении на Кульчи («Якутское собрание»). Шли по марям, вязли во мхах и воде выше колена. Продукты кончились.

Проводники бежали. Член Ревштаба и Исполкома Перегудов и братья Чупрынины нашли в тайге спрятанную муку, это в определенной степени спасло группу от голода. Тряпицын с небольшой группой ушел вперед, чтобы попытаться достичь жилых мест и решить вопрос с продовольствием.

В это время молодой партизан Михаил Ларич и один латыш разделили на всех вьюк с неприкосновенным запасом шоколада, заявив, что Тряпицын не вернется. Но Яков Иванович возвратился, узнав о съеденном «НЗ», потребовал к себе виновных.

Латыш сбежал в тайгу, понимая, чем может закончиться этот вызов, а Ларич предстал перед командиром. Тряпицын приказал его расстрелять, но никто этого делать не захотел. Тогда в присутствии всего отряда и штаба Тряпицын лично застрелил Ларича...»

Измотанные до предела люди только на 21-й день вышли к Амгуни в районе Красного Яра, у Херпучинских приисков. Тряпицын с кавалеристами отправился в Благовещенск за продовольствием, предварительно организовав оборону.

Однако бывшие белогвардейцы, стоявшие в его отряде на командных должностях, стали саботировать приказы Тряпицына. Мятеж поднял взвод сахалинцев, потребовав отрядного собрания и принятия безотлагательных мер, так как по Амгуни шел террор, расстреливали людей...

В общем, на скором собрании было решено выступить против Тряпицына.

Арест должна была произвести специальная группа из семи человек. Они прибыли на пароход «Амгунец», часовому показали пакет с сургучными печатями, и пока он его рассматривал, прошли к каюте Тряпицына. Постучали, Яков спокойно открыл дверь.

И увидел направленные на него револьверы. Прозвучало заявление, что он арестован. Тряпицын принял сообщение с усмешкой: «Это мне не впервой. Кто поднял бунт? Довольно шутки шутить!»

Просто убить командующего мятежники не посмели, поэтому организовали суд, который вошел в историю под названием «Суд 103-х». Он состоялся 7 июля 1920 г. в поселки Керби, расстрельное решение приняли простым голосованием толпы. А после этого, суд вдруг разбежался, и пришлось дважды созывать военные трибуналы.

Боевая подруга Якова Тряпицына - Нина Лебедева-Кияшко (начальник штаба Красной Армии) была расстреляна вместе с ним на четвертом месяце беременности.

Позже, после исполнения приговора, в Никольске-Уссурийском на партийной конференции Тряпицыну утвердили приговор на расстрел: «За измену Советской власти...»

Подготовил Константин Пронякин